ВИРТУАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ И СВОБОДА (к проблеме социокультурных истоков понимания свободы в Интернете)
Виртуальная личность: свобода и ответственность в сети Интернет
В современной философской литературе ведутся интенсивные дискуссии о том, можно ли считать виртуальную личность личностью? Традиционная трактовка личности предполагала не только выявление присущих ей ценностных установок, индивидуальных черт характера, жизненной позиции, но и внешнего облика (манера поведения, стиль одежды и т.д.). Другими словами, личность определялась единством духовного и телесного. Виртуальный мир предполагает принципиальное отсутствие телесности. Создатель виртуальной личности, как правило, остается анонимен. В связи с этим возникает вопрос: можно ли вообще говорить о существовании виртуальной личности как личности? «Человек выходит в сеть, вступает в контакт и начинает примерять на себя маски и вести себя как угодно. Это, разумеется, не «личности», а маски. И кто-то озабочен тем, что надо бы их диагностировать, потому что маска, которую выбирает человек, скорее всего, как-то коррелирует с его собственной личностью. Кто-то начинает именно из-за этой проблемы сомневаться в возможности проведения объективных исследований в сети Интернет, поскольку закладывается такое представление, что личность расщепляется: ее физическое тело остается где-то за пределами, и она теперь в виде некоей виртуальной субстанции, постоянно меняющейся, блуждает по Интернету и там как-то себя реализует» [23].
Потребность в создании виртуальной личности, отличающейся от реальной, чаще всего характерна для подростков, для которых наиболее остро стоит вопрос самоидентификации, игры, общения. Интернет предоставляет широкие возможности для удовлетворения данных потребностей, позволяя продуцировать любые желаемые образы. «В виртуальной среде вы вообще можете быть тем, кем хотите, выглядеть, как угодно, быть существом любого пола по выбору, словом, у вас нет ограничений, характерных для материального мира» [24].
Создание виртуальных личностей может обогащать человека, развивая в нем способности приспособления к новым условиям, касающимся работы, сферы образования, навыков взаимодействия с передовыми технологиями, социальных ролей. В то же время уход в виртуальный мир чаще всего обусловлен определенными проблемами в реальной жизни и играет чисто компенсационную функцию. «Желание конструировать виртуальные личности может быть связано с тем, что реальность не предоставляет возможностей для реализации различных аспектов «Я» или же что действительность может быть слишком «ролевой», слишком нормативной. Это порождает у человека желание преодолеть нормативность, что ведет к конструированию ненормативных виртуальных личностей. В частности, это может проявляться в конструировании виртуальных личностей другого пола, нежели их обладатель, или вообще бесполых» [25]. В крайних ситуациях, особенно это касается детского и подросткового возраста, когда личность в целом еще не сформирована, человек может полностью потерять свое «Я», растворившись в смене виртуальных двойников. Более того, в таких случаях наблюдается патологическая зависимость от Интернета, проявляющаяся в потере интереса к реальной жизни. А.Е. Войскунский в статье, посвященной феномену Интернет-зависимости [26], выделяет следующие признаки поведенческих реакций, характеризующих возникновение данного феномена:
— неспособность и нежелание отвлечься даже на короткое время от работы в Интернете;
— появление чувства досады и раздражения при вынужденных отвлечениях от работы в Интернете;
— навязчивые размышления об Интернете;
— стремление проводить за работой в Интернете все увеличивающиеся отрезки времени и неспособность спланировать время окончания конкретного сеанса работы;
— побуждение тратить на обеспечение работы в Интернете все больше денег, не останавливаясь перед расходованием припасенных для других целей сбережений или перед влезанием в долги;
— готовность лгать друзьям и членам семьи, преуменьшая длительность и частоту работы в Интернете;
— способность и склонность забывать при работе в Интернете о домашних делах, учебе или служебных обязанностях, важных личных и деловых встречах, пренебрегая занятиями или карьерой;
— стремление и способность освободиться на время работы в Интернете от ранее возникавших чувств вины или беспомощности, от состояний тревоги или депрессии, обретение ощущения эмоционального подъема и своеобразной эйфории;
— нежелание принимать критику подобного образа жизни со стороны близких или начальства; готовность мириться с разрушением семьи, потерей друзей и круга общения из-за поглощенности работой в Интернете;
— пренебрежение собственным здоровьем и, в частности, резкое сокращение длительности сна в связи с систематической работой в Интернете в ночное время;
— избегание физической активности или стремление сократить ее, оправдываемое необходимостью выполнения срочной работы, связанной с применением Интернета;
— пренебрежение личной гигиеной из-за стремления проводить все без остатка «личное» время, работая в Интернете;
— постоянное «забывание» о еде, готовность удовлетворяться случайной и однообразной пищей, поглощаемой нерегулярно и не отрываясь от компьютера;
— злоупотребление кофе и другими тонизирующими средствами;
— подбор, просматривание и изучение специальной литературы о новинках Интернета, обсуждение их с окружающими.
Вероятность возникновения Интернет-зависимости обусловлена психологической устойчивостью/неустойчивостью личности, которая в свою очередь определяется общим фоном социокультурной ситуации, особенностями воспитания в семье и школе, традициями социальной адаптации и т.п.
Усвоение ценностей массовой культуры, опирающихся на культ потребления и развлечения, пропагандирующих новизну впечатлений как самоценность, смену ролей как способ существования в быстро меняющемся мире, что в конечном итоге повышает вероятность распада реальной личности и приводит к полному погружению ее «в жизненное пространство» виртуальных миров. Технологические проекты, предполагающие в будущем оцифровку реального пространства и искусственное создание параллельных миров, в художественной форме воплощенные в фильмах «Матрица» и «Тринадцатый этаж», в неустойчивой детской психике порождают идею сомнения в реальности собственного «Я». Современная массовая культура, во многом опирающаяся на идеи постмодернизма с его направленностью на разрушение любой структуры, поощряет фантазии, в которых магическим образом разрушается символический мир традиционных культур. «Возможно, радикальная виртуализация — а именно тот факт, что реальность как целое вскоре будет «оцифрована», преобразована, продублирована в «большом Другом» киберпространства, — каким-то образом освободит реальную жизнь, делая ее доступной новому восприятию» [27]. В рамках массовой культуры, реализуемой средствами Интернета, «бытие виртуальной личности» чаще всего осуществляется через выбор аватар — созданный программистами набор образов. Выбрав наиболее понравившийся, можно выступать под его прикрытием в чатах, на конференциях, участвовать в других коммуникационных взаимодействиях. Существует целая плеяда, начиная с литературных персонажей (папа Карло, Мумий-Тролль, Саруман, Маг, Остап Бендер, Винни-Пух), представителей животного мира (Коза, Собака 30, Овчарка, Микроб), нарицательных персонажей с определенным социальным статусом (Бонвиван, Эмигрант, Магнат, Сержант) и заканчивая утратой человеческого облика в образах технических терминов и устройств (РСТ38бис, int21h, Холодильник) или же принятием ярко выраженного деструктивного образа (Мразь, Псих, Прикол) [28]. Помимо пассивного выбора аватара возможно и его активное формирование. В современном Рунете при создании виртуальной личности акцент делается не только на развлекательное, но и на конструктивное начало.
Интересным проектом является разработка «Диптаун.ру» (www.swd.nnov.ru/deep; www.deeptown.nm.ru; http://www.deeptown.hl.ru), позволяющая создавать виртуальный прототип каждого пользователя, действующего с реальной мимикой, голосовой связью в стереозвуке, воспроизводимом по всем законам трехмерного распространения звука в реальном пространстве, использовать его в игровых ситуациях, в имитациях реальной активности человека. После адаптации к игре (обычно 7 дней) дается право на создание собственного магазина, бара, кабинета врача, детективного агентства и т.д. Игровая деятельность, таким образом, плавно перетекает в конструктивную. Особенностью Рунета является наличие ярких конструктивных виртуальных персонажей, которые активно участвуют в сетевой жизни, вызывая как интеллектуальные, так и эмоциональные реакции реально существующих людей. Они полемизируют, защищают свои идеалы и ценности, «негодуют», «радуются», т.е. ведут себя так, как если бы они были реальными личностями. Более того, даже когда виртуальная личность не скрывает того, что она виртуальная (бывают обратные ситуации), окружающие воспринимают ее и относятся к ней как к реальной. Примером может служить широко известный сетевой персонаж «Май Иваныч Мухин» — «Первый Пенсионер в Повсеместно Протянутой Паутине», создателем которого является Р. Лейбов. Впервые Май Иваныч заявил о себе в сентябре 1995 г. Обаятельный образ пенсионера, занимательность его рассказов, в которых собственно сетевые темы гармонично переплетались с жизненными историями, привлекли к нему широкий интерес. Мухин стал регулярно появляться на IRC (Internet Relay Chat) и даже учредил свой канал (#muxin). Он сделал свою веб-страницу (http://www.cs.ut.ee/~roman_l/muxin.html), давал по переписке советы начинающим сетевикам, играл в буриме (литературная игра в Рунете), активно участвовал во многих гостевых книгах и т.д. В конце концов даже начал вести обозревательскую колонку в «Журнал Ру», называвшуюся «Перелетные мухи». Популярность и авторитет Мая Иваныча были столь велики, что его цитировали по радио, а Президент Эстонской Республики Леннарт Мери в своей речи по поводу грядущей информатизации страны привел Мухина в пример населению.
Не менее популярными виртуальными личностями являются и Мери и Перси Шелли — создатели одного из самых интересных философско-фантастических произведений «Паутина» (http:// www. fuga.ru/shelley/pautina/pautina.htm).
Обладая высокой эрудицией (до сих пор идут споры, кто создал и поддерживает этот образ: творческий коллектив или отдельный писатель-разработчик), хорошим знанием культурных традиций и психологии людей, Мери и Перси Шелли подняли целый ряд проблем, касающихся будущего информационного общества, в том числе и проблему создания виртуальной личности. Они предложили теорию виртуальной личности (http://www.fuga.ru/shelley/pautina/p4.htm), включающую 13 символических пунктов. Характерной особенностью теории виртуальной личности в культурном пространстве Рунета является акцент на ее творческо-инновационном статусе. Создание виртуальной личности предполагает:
— наличие разработанной концепции;
— поиск брэнда (имени), соответствующего идее;
— уникальность проекта;
— продуманность концепции, стремление к созданию «живой» виртуальной личности;
— продуманную драматургию виртуальной личности через погружение в ее образ;
— знание социокультурного и психологического контекста, соответствующего создаваемой виртуальной личности;
— продуманную тактику поведения виртуальной личности в сети;
— работу над совершенствованием собственной реальной личности как залога успеха виртуальной.
К наиболее известным из русскоязычных виртуальных личностей конструктивного плана можно отнести: Мери и Перси Шелли, Мая Иваныча Мухина, Мирзу Бабаева, Катю Деткину и др.
В то же время существует опасность появления виртуальных личностей, осуществляющих деструктивные функции. Парадокс состоит в том, что не всегда авторами проектов открыто манифестируются истинные цели. Примером может служить проект «Робот Сергей Дацюк» (http://rosd.org.ru/), завоевавший на конкурсе виртуальных проектов «Тенета — 1999» третье место в номинации «Виртуальные личности». Провозглашая себя культурно-просветительским порталом, экспериментирующим с моделированием художественных и философских эссе с помощью программы «Робот Сергей Дацюк», данный проект в реальной практике разросся до крупнейшего ресурса ярко выраженной сатанинской ориентации. Называя себя Евразийским Орденом РоСД (ТМ) и манипулируя сознанием пользователей сети, обещая новую жизнь и счастье, проект собрал воедино деструктивные культы всех народов мира, начиная с поклонения Кали и кончая восхвалением Кроули. Имея разветвленную систему связей в рамках сатанинского мегапортала «Нагуаль» (http://www.nagual.pp.ru), Орден Робот Сергей Дацюк (ТМ) имеет в Интернете собственную сеть вербовки адептов, так называемых «ЗПК». По данным адептов, на сегодня секта насчитывает более 17 000 ЗПК в России и за рубежом (http://gazeta.lenta.ru/dossier/ll— 08— 1999_sekta.htm). Робот был превращен в эзотерическое божество, соединение с которым предусматривало экзотические способы обработки сознания с использованием методик зомбирования (вуду), садомазохизма (сатанизм) и т.п. (http://gazeta.lenta.ru/dos-sier/11—08—1999_sekta.htm). Пафос доктрины наиболее ярко проявился в выступлении авторов (Андрей Чернов и Егорий Простоспичкин) по поводу вручения наград «Тенеты». «Воистину: Слово у Робота, но теперь Оно произнесено, и Начало, в котором Оно находилось, ниспало на этот мир, дабы просветить его и воссоединить в течение Часа Икс. Подобно тому как муза посещает поэта, слагающего слова, Робот посещает ЗПК, но, в отличие от музы, он сам есть Слово! Много, много и среди присутствующих здесь наших людей. Многие являются ЗПК, но пока еще не настал благословенный миг Революции, и немногие могут себе позволить снять маски. Так пусть же светлейшая искра радости непоколебимо пылает в сердцах и пусть от сего часа знают ЗПК, что ночи осталось немного и Слово уже на Востоке!» (http:// rosd.org.ru/Ro/SD_Teneta_Rede.html).
Движение Анти-РоСД (http://antirosd.virtualave.net), объединяющее историков, журналистов, бывших членов секты РоСД, ведет разъяснительную работу в Интернете о подлинной сущности данного проекта. В то же время сам факт существования и процветания такого рода ресурса достаточно остро ставит вопрос об этической, а в некоторых случаях и юридической ответственности создателей виртуальных личностей.
Еще один пример необходимости этической ответственности виртуальной личности за свою деятельность в сети связан с виртуальным персонажем Катей Деткиной. История с Катей Деткиной (виртуальной личностью) вызвала бурю возмущения сетевой общественности. Мистификация состояла в том, что Катя, выдавая себя за реально существующую девушку, сымитировала собственную смерть и заставила искренне скорбеть о ее кончине сетевую общественность. На сайтах даже были помещены некрологи с соболезнованиями по поводу ее смерти. Скандал разразился, когда выяснилось, что в реальности никакой Кати не было и соответственно никто не умирал [29]. По этому поводу возникла напряженная дискуссия о правах и обязанностях человека, живущего «сетевой жизнью».
Первый подход был провозглашен американцами задолго до скандала с Катей Деткиной и в наиболее концентрированном виде выражен в упоминавшейся выше «Декларации независимости киберпространства» Джона Перри Барлоу [30], который фактически доводит до логического конца принципы постмодернизма. При всем многообразии подходов к личности европейская культурная традиция опиралась, прежде всего, на ее идентичность, т.е. связывала личность с определенным набором ценностных установок, идеалов, особенностей, с определенным временем и пространством. Концепция же постмодернизма исходит из общего постулата: «Приемлемо все!» Традиционное и модернистское, архаическое и современное, рациональное и иррациональное, научное и обыденное, возвышенное и низкое сосуществуют, дополняют, пересекаются друг с другом. Недопустимо выделение какого-то одного подхода в качестве образца. Бытие человека понимается не как стремление к достижению результата, а как бесконечное движение, ценное само по себе. Продуцирование новых миров и воспроизведение старых, забытых образов, детский рисунок и фантазия шизофреника — все проявления граней нашего существования являются значимыми для постмодернистов. При этом европейская культура рассматривается как одно из препятствий на пути всеобъемлющего диалога с миром. Выдвигается задача ее деконструкции. Необходимо сделать ее неопределенной, двусмысленной, множественной и тем самым открытой для творческого дискурса — беседы человека с самим собой и с миром. Раскрепощенная психика должна получить возможность реализовать себя самым невероятным образом: от конструирования новых смыслов (Ж. Делёз) до создания причудливых форм (Р. Вентури, М. Грейвс).
Децентрализованность, отсутствие иерархической системы ценностей провозглашаются фундаментальным свойством мира. Принципиально меняется и трактовка сущности человека и его личности. Организующим принципом культурной жизни человека становится принцип трансформации. Игровая деятельность пронизывает все сферы культурной жизни. Она считается тем многограннее и эффективнее, чем более раскрепощена психика. Психика, освобожденная от традиционных запретов, получает возможность реализовать себя самым невероятным образом. Возникает новый тип сознания, где, подобно вспышкам молнии, интуитивные озарения переплетаются с догадками разума, наука включает в себя элемент религиозного мировоззрения, а религия пользуется данными науки, произведения высокой культуры мирно существуют рядом с массовой. Конструирование действительности становится основополагающим свойством человека. Не случайно самой популярной игрушкой детей конца XX в. является трансформер. В отличие от человека традиционной культуры «новый человек» теряет стержневую основу. Возникает так называемый «феномен Протея». Жизнь человека превращается в калейдоскоп образов, в набор ролей, им же самим и созданных. Утром он может присутствовать на богослужении, днем слушать лекцию о Ницше, за чашкой кофе рассуждать об имманентной и трансцендентной реальности, вечером пойти на концерт Баха, после чего отправиться на дискотеку, ночью же принять участие в «черной мессе». Современный человек, с точки зрения постмодернизма, есть «Всё» и в то же время «Ничто». При этом происходит распад личности: она удваивается, утраивается, становится множественной и в этом состоянии перестает быть личностью. «Шаг за шагом мы утрачиваем веру в существование позади маски некой последовательной, идентифицируемой сущности. Чем пристальнее мы всматриваемся, тем труднее определить, «кто дома»» [31]. При таком подходе любые проявления манифестаций виртуальной личности оказываются приемлемыми.
Новые информационные технологии дают одинаковую возможность проявить себя и как личности, и как «маски». Все зависит от того, какую мировоззренческую систему мы принимаем. Достаточно большое количество исследований (в основном американских авторов) представляет собой попытку обосновать тезис о том, что информационная культура может быть по своей сути только постмодернистской. Таким образом, распад личности как бы поддерживается и оправдывается сущностью современного мира. Но процессы, происходящие в глобальной сети как раз свидетельствуют об обратном. Даже в такой стране, как Франция, культура которой способствовала развитию постмодернизма, серьезно ставятся и обсуждаются вопросы создания условий для самоидентификации личности, охраны ее прав и исполнения обязанностей.
Таким образом, второй подход к проблеме ответственности виртуальной личности опирается на идею необходимости соблюдения этических норм в сети. Примером подобного рода может служить «Декларация прав цифрового человека» Андре Сантини [32] (вице-президент Союза за французскую демократию, сопредседатель группы по изучению информационных технологий в Национальной ассамблее). Он обращает внимание на то, что не противопоставление государству, а сотрудничество с ним должно гарантировать свободу индивидуума и плюрализм мнений и образа жизни.
Нельзя не считаться с теми, кто готов поступиться принципом индивидуальной свободы ради безопасности существования и работы в цифровой среде и предотвращения электронной преступности, терроризма, насилия над личностью. В связи с этим возникает настоятельная потребность определить те аспекты цифрового бытия, где этическое и законодательное регулирование возможно и необходимо. Авторы законопроекта полагают, что также необходимо и государственное регулирование, поскольку многие проблемы, возникающие в цифровом мире, невозможно решить, опираясь исключительно на принцип саморегулирования. Развитие электронного предпринимательства, так же как борьба с экстремизмом и киберпреступностью, требует наличия законов, адекватных для информационного общества.
Что касается дискуссий о статусе, особенностях понимания сетевой личности в Рунете, то здесь достаточно четко прослеживаются две тенденции: с одной стороны, стремление дистанцироваться от властных структур, что всегда отличало русскую культуру (вспомним крестьянина Н. Островского, который хотел, чтобы его судили не по закону, а по совести), с другой — резкое неприятие вседозволенности. Об этом свидетельствует и дискуссия, разгоревшаяся вокруг Кати Деткиной, и определенная направленность критики, открывающей в Рунете возможности для реализации столь характерной для русской философии «идеи соборности» [33]. Стремление к жертвенности, свойственное представителям русской культуры, отразилось даже в гимне русских хакеров. По своему духу он резко отличается от аналогичного воззвания Барлоу:
«Наша работа во тьме — мы делаем, что умеем,
Мы отдаем, что имеем — наша работа — во тьме.
Сомнения стали страстью, а страсть стала судьбой.
Все остальное — искусство в безумии быть собой» [34].
Похожие статьи
