- ОПТИМАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ (OK) - http://jarki.ru/wpress -

Образо-образующая сила журналистского творчества

Калмыков А.А., Коханова Л.А.

Образ ведь именно там — в художественном мире наполнен, реален и, стало быть, телесен. Здесь же это обозначение и означение и не более того. Созвучность и этимологическая близость слов ОБ-раз и АБ-рис, т.е. отчеркивание, деление рисовальной ОБ-ласти на относящееся и неотносящееся к Образу, т.е. его замыкание, выделение из бесконечного многообразия едино-образного цельного чего-то выражающего, заключает, в сущности процесс построения образа.

Восприятие же образа – процесс, событийно совмещенный с его построением. В многослойном пространственно временном континууме всегда существует слой, в котором восприятие и построение образа, разорванные во времени и пространстве в посюстороннем мире, оказываются в одном месте и одновременными в мире виртуальном. Именно это и позволяет читать и понимать образы, сотворенные одним человеком, другому человеку, зрителю понимать художника. Восприятие, и построение суть сотворчество, в котором одновременно участвуют и художник, и зритель.

«Точное» знание, создающее свой язык, наполняет его знако-образами действительности. Или, как очень точно писал Андрей Белый, «Образ действительности существует закономерно; но закономерность эта есть часть моего «я» (рефлексирующая), а вовсе не все «я»; и образ действительности, предопределенный связью, не есть безусловно одушевленный образ. Образ же искусства существует для меня как независимый одушевленный образ. Действительность, если я хочу ее познать, превращается только в вопрос, заданный моему познанию; искусство, действительно, выражает живую жизнь, переживаемую. Оно утверждает жизнь как творчество, а вовсе не как созерцание. Если жизнь порождает во мне сознание о моем «я», то не в сознании утверждается подлинность этого «я», а в связи переживаний. Познание есть осознаваемая связь: предметы связи здесь — только термины; творчество есть переживаемая связь; предметы связи здесь — образы; вне этой связи «я» перестает быть «я»»[1].

Точное рациональное знание, выразившись в своих посланиях-текстах, составленных из знаков-заместителей связей, — всегда частность, сколько бы подробными, точными и детальными ни были эти описания. Напротив, живой образ, при всей его приблизительности и отвлеченности, самоцелостен и реален, поскольку им открывается реальное самоцелостное переживание, формирующее тело смысла (переживаемого образа, рожденного мыслью).

Не смотря на то, что журналистскую деятельность именуют информационной, новостной и т.п. ее сущность все таки в создании образа событийности, следовательно, от  того насколько журналист проникает  в ее сущность и насколько он способен ее творчески переработать зависит, сможет или нет адресат «прочитать» этот образ, заглянуть через него в реальность.

Сочленение знако-логического ряда и образа, точного знания и переживания, ума и сердца и есть в сущности основа всякого знания, рожденного от поступающей из вне информации, внутренней информационной работы и переживания этого процесса.

Здесь и возникает особый иконический взгляд и метод, который позволит прояснить сущность процесса написания-чтения журналистского послания.

За словом икона (eicwg) стоит богатый смысловой ряд — “изображение”, “отображение”, “образ”, “видение”, а также eicw — “имею сходство”, “похожу на кого-то”, “кажусь правильным”.

Иконическое видение органически присуще человеческой психике именно потому, что пространственная ограниченность скрывает на самом деле бесконечность множества жизненных миров, погружаясь в которые и осуществляется выход в беспредельное.

Реальность пространственного изображения открывается не вдруг взгляду, привыкшему смотреть на мир через видоискатель фотокамеры (что вследствие насаждения телеобразов становится эталоном зрительного восприятия).

В связи с этим вспоминается такой пример. Во время расстрела белого дома в Москве (1993 г.) CNN поставило несколько камер и транслировало происходящее в прямом эфире. Одновременно на месте событий работали журналисты, снимавшие происходящее. И то, и другое попадало в эфир. Однако в первом, несмотря на свою абсолютную объективность, было мало правды. Камера не умеет переживать. Материалы же журналистов, прошедшие обработку при монтаже и главное при выборе точки съемки, несли в себе отношение к происходящему, и в силу этого создавали его образ. Это, вне зависимости от того, согласен ли был зритель с позицией журналиста или нет делало репортаж живым и правдивым, сформированным в сердце оператора, в отличии от беспристрастной онлайн камеры.

Пространственные отношения, открывающиеся иконой, кажутся странными и сильно искаженными, главным образом, потому, что икона не предусматривает отстраненный внешний взгляд на себя. С внешней отстраненной стороны вообще невозможно было бы изобразить то, что должна изображать икона. Святость, несмотря ни на какие совершенные художественные приемы ускользала бы и от живописца, и от зрителя, если бы иконописание было только мастерством, а не служением. Особость художественного мира икон проработана в трудах о. Павла Флоренского, Е.Н.Трубецкого и других православных философов. Здесь же отметим, что иконография сотворяется так, как будто бы иконописец смотрит на икону из иконы же, что и создает условно называемую обратную перспективу. Если зрителю удается найти необходимую точку смотрения, изображение с, казалось бы, нарушенными пропорциями предстает удивительно гармоничным.

Таким образом, хотелось бы подчеркнуть, что журналистика при всей необходимости освоения технического мастерства обязана понимать себя как служение, если конечно она претендует на право работы с образом, а не только с информацией.

Образ открывается и приглашает в себя, подобно тому, как приглашает в себя, в свою психику, доверяющий нам близкий человек. Но полноценное общение с ним оказывается возможным лишь при обоюдном откровении. Иными словами, со-творческое общение с образом может быть только личностным. А личностное общение (со-бытие) предполагает совмещение личностных центров, Сердца и Ума.

В процессе предстояния перед иконой происходит со-бытие единения  и откровение сокровенного в самообразе. Причем если духовная природа иконического процесса явно не может быть описана языком науки, то сопровождающие это событие посюсторонние психические процессы, как оказывается, поддаются описанию.

«В любом духовном событии есть как содержательная составляющая, определяемая степенью духовной продвинутости, так и чисто формальная, сугубо психологическая, не имеющая отношения к содержанию, но лишь обеспечивающая переход психики в высшие реальности и пребывание там. Психологические события, обеспечивающие и сопровождающие переход в иную реальность, не описаны в науке, и были названы нами виртуальными.

Психологическая виртуальная реальность порождается психикой человека, и теоретически есть ничто иное, как отражение в самообразе характера актуализации образа, т.е. является отражением в психике процессов, происходящих в самой же психике»[2].

Почти об этом же писал Андрей Белый:

«Совокупность форм, меня определяющих, отчерчивает мой пространственно-временной образ. Но в душе моей живет неоформленное, неизреченное, мое взволнованное счастье. В душе я — обладатель «нового имени, которого никто не знает, кроме того, кто получает». Это новое имя начертано согласно Откровению Иоана на белом камне души.»[3]

Иконической методологии, подчас обозначаемой другими терминами, посвящено немало работ современных психологов и философов.  Исследования идут в русле гештальт-психологической парадигматики, а также в психоаналитических школах и школе нейро-лингвистического программирования.

Для нас здесь важно отметить следующее.

Во-первых. Иконическая методология может быть отделена от своей содержательной части, т.е. собственно отвлечена от иконы как Святого Образа и таким образом объективизирована и этим вписана в научную методологию, и главное в методологию информационно-коммуникативной журналисткой деятельности. Вместе с тем необходимо отдавать себе отчет, что это не столь уж безобидная операция.

Во-вторых. Следует ожидать выдвижения иконических технологий в другие области знания, что особенно важно видеть профессионально занимаясь информационно-коммуникативной деятельностью.

Поэтому есть смысл приглядеться к ней повнимательнее, тем более, что подчас журналист пользуется ею в процессе работы, не осознавая, чем он владеет.

Приведем здесь конспективно и без подробного анализа и надлежащей систематизации некоторые из наиболее интересных выявлений, осуществленных исследователями образа. Столь беглый и далеко не полный обзор уместен здесь еще и потому, что «по своему семиотическому статусу метамодель или иконическая метамодель является метафорическим образованием и, стало быть, ее составляющие не могут быть до конца ни концептуализированными (прозрачными для понимания), ни операционализированными (допускающими методически однозначное применение)»[4] Прежде всего, образ — это пространственное понятие, отражающееся в психике в виде целостных образных (иконических) структур, имеющих очевидные пространственные качества.

По мысли П.А.Флоренского, «Внеположенность, т.е. нахождение тех или иных отдельностей вне друг друга, таков основной признак пространства. Раз имеется множество, то элементы его отделены … суть образы обособления … Это уже есть достаточный признак нахождения их в соответственном пространстве … Возможность мыслить и представлять их как множество, но связанное, необходимо ведет к утверждению, что есть и условие возможности этой связности … Это условие есть пространство.<…>

Этих пространств должно быть много, по роду восприятия и образов обо­собления; нет данных загодя считать эти пространства тождественными … Одни пространства весьма далеки друг от друга; общий же признак всех — внеположенность образов обособления, в них содержащихся и ими объединяемых»[5]

Следовательно, можно поставить задачу реконструкции внутреннего пространства сознания (и бессознательного). Причем множественность миров и множественность картин мира заставляет рассматривать  самосознавание человеком самого себя как проблему самоидентичности человека во всех возможных мирах. Воспринимая транслируемый СМИ образ реальности, который на самом деле есть множественность образов реальностей, человек  сталкивается с необходимостью самоидетификации, центрируя собой бесконечно-сложный мир. Очевидно, что и журналист создавая фрагмент образа этой реальности, обязан видеть ее множественность, и точно также как и его читатель обязан постоянно определяться со своей идентичностью.

Это заставляет рассматривать самосознавание как интерактивный процесс, что равнозначно выделению внутри личности целоличностных планов, например, внешний человек и внутренний человек, которые постоянно находятся в диалоговых отношениях друг с другом. Подобные внутренние диалоги происходят и в социуме, как в субъекте.

При этом принципиально важно, что этот образно-личностный диалог сопровождается телесной фиксацией, или телесной поддержкой образа, что делает телесным уже сам образ. Самоидентификация образа происходит тогда, когда осуществляется его воплощение («в плоть», «в тело»), которое  направлено на восстановление связей между возможным и актуальным, и устанавливает доминирование актуальности над возможностью.

Может быть именно поэтому СМИ формируют прежде всего образ актуальной действительности.

Образ (и самообраз) остается стабильным и целостным, как бы ни менялись внешние условия. Более того, как пишут исследователи, стабильность образа — условие идентификации с образом в целом и с любой его частью достигается с помощью фиксации его частей, репрезентирующих части личности, по разным местам сценического пространства.

Эта очень интересная мысль заставляет по-новому взглянуть на понятия образ жизни, образ мира (картина мира), антропоморфность которых оказывается естественно психологически обусловленной. Более того, в этом же круге допустима постановка проблемы мифологического, символического, архетипического как высшего класса универсальных модусов бытия в знаке и, определения места мифоэтической модели мира в образе реальности конструируемой СМИ.

Таким способом иконический метод может быть адаптирован для изучения труднообъективированных предметов исследования, в том числе и постоянно изменяющегося феномена журналистики, если считать возможным использование в качестве измерительного инструмента образогенерирующего человека или культуру в целом.

Образ обладает еще рядом свойств, о которых здесь следует упомянуть.

Во-первых, он всегда предполагает наличие центра, т.е. некоторой неподвижной точки, например сосредоточенностью, собранностью человеческого существования в точке «здесь-и-теперь». Причем обозначение центра (что уже дает пространственно-временные координаты и тем самым порождает структуру) немедленно открывает наличие оппозиций «фигура/граница/фон» и «организм/среда».

Во-вторых, необходимым качеством образа является граница. Журналистский текст, следовательно, задан и определен в своих границах,  и транслирует их тому, кто с ним соприкасается. В частности речь может идти о жанровых границах, нравственных границах, границах компетентности и т.п.

Граница — поле деятельности — это пространство закрытое образом, и открываемое в нем, то есть фактически одновременно и ограниченное и безграничное. Граница не принадлежит ни внешнему, ни внутреннему пространству и в тоже самое время принадлежит и тому и другому.  «При этом внутренняя сторона контактной границы играет роль экрана, на который проецируется «катектический узор» поля и с которого считывается важная для организма витальная информация. Тем самым контактная граница оказывается своего рода «кожей» расширенного и усиленного органопроекцией организма»[6].  Без особой натяжки эти слова можно отнести к экрану, образуемому границей разделяющей информационно-коммуникативную и иную человеческую деятельность, на который  проецируются все актуальные для человечества проблемы.

В том числе и проблема разрушения перцептивной веры, то есть доверия собственному восприятию, которое, по мнению автора термина Поля Вирильо, определяет и человеческий мир, и человеческое бытие, и человеческое “я”. Важнейшими характеристиками этого понятия являются целостность и постоянство, зависящее от “постоянства жизненной среды”, от визуального и телесного опыта человека. Вырывание человека из привычной жизненной среды приводит к разрушению перцептивной веры, а значит и к разрушению человеческой личности.

Так вот, современные экранные технологии, в широком смысле все то что активно конструирует новую реальность, устраняют тело из процесса освоения мира в его собственном движении в мире. Превращение невидимого в видимое, опосредование оптическими инструментами делает  ненужным воображение, память, и порождает многочисленные протезы восприятия, зрения и т.д.

Экранные технологии  современной  культуры,  перегруженные  проекциями сконструированных образов и не дающие  права  личности  самостоятельно трудиться  над  созиданием  образов и самообразов,  и есть агрессивная псевдокультура,  захватывающая  личностное  пространство.   Характерна нацеленность   современной   масскультуры   на   появление  все  более технологичных,  насыщенных и плотных в пространственно-временном плане эстетических   изделий  (например,  видеоклипов),  более  напоминающих сильнодействующие  пилюли.

Человек, погружаясь в двухмерное пространство искусственных экранов, потребляет уже сформировавшиеся образы, и оказывается не способным создавать творческий образ, поскольку он многомерен. Человек, живущий в многомерном пространстве (творческий человек), в канонических границах абриса, способен увидеть расширяющийся внутрь образ, который оказывается безграничным.

Творчество — развернутое поле деятельности, раскрываемое в бесконечность через построение ограничивающего образа, или по иному, вычленение в без-образном хаосе своего предмета и возвращение его в форме идеи, смысла, и образованных и преобразованных мира и реальности, посредством осмысления и очеловечевания.

Талантливое творчество — открытие (т.е. буквально открывание  образа), дающее возможность для перехода в иные пространства и иные уровни, а талант — инструмент для проткновения пространства (творчества), и объединения образов личностью в нужном месте и в нужное время.


[1] Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М., Республика.,1994. с. 331

[2] Носов Н.А. 1995, Виртуальные реальности в психологии и психопрактике. Выпуск 1. М., РАН., 1995 – С.5

[3][3]  Андрей Белый. Символизм как миропонимание. М., Республика.,1994. с. 334

[4]Анцыферова И.С., Генисаретский О.И. Об иконической метамодели для гештальт-терапии. /Виртуальные реальности в психологии и психопрактике. Вып.1 М.: 1995. с. 54

[5] Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. -М.: 1993, С. 51-52

[6] Анцыферова И.С., Генисаретский О.И. Об иконической метамодели для гештальт-терапии. /Виртуальные реальности в психологии и психопрактике. Вып.1 М.: 1995. с. 58

Google Bookmarks Digg Reddit del.icio.us Ma.gnolia Technorati Slashdot Yahoo My Web News2.ru БобрДобр.ru RUmarkz Ваау! Memori.ru rucity.com МоёМесто.ru Mister Wong