Россия русских

Россия и русские

Русская идея существует, а это значит, что существует и глубинная идеологии в толще народного[1] самосознания. Ее, эту идеологию не надо придумывать, разрабатывать, конструировать,  а нужно заглянуть в себя – русского и прочитать ее в глубине души, то есть интроспективно и рефлексивно.

Все те, кто идентифицирует себя в качестве  русского, обладают некоторыми специфическими особенностями самого способа мышления, самого способа видения, который и является условием фиксации себя как русского и считывания русской идеи из своего собственного самосознания.

Откуда, между прочим, становится ясным, что ни кровь, ни почва здесь не причем. Русский народ на заре своего формирования включал в себя и славянские племена (кривичи, вятичи, северяне, славяне ильменские, радимичи), и скандинавов (шведы, датчане, фризоны), и финно-угорские народы (меря, мордва, весь, мурома, вепсины), и тюрков (хазары, печенеги, торки, берендеи, половцы), и литовцев (голядь, ятвяги), и монголов.

Правящий класс Московской Руси также был отнюдь не моноэтничен. «По подсчетам известного историка и литератора Н.П.Загоскина в это время наибольшее число аристократических фамилий — 229, принадлежали к выходцам из Западной Европы (в том числе, из Германии), 223 были польского и литовского происхождения (в том числе потомки Гедиминаса), 210 семей были русского (славянского) происхождения (из них 168 — Рюриковичи), 156 — татарского и другого восточного происхождения (в том числе Чингизиды), а принадлежность 97 фамилий точно определить Загоскину не удалось».[2] И т.д. и т.п.

Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, лучший знаток русского языка Владимир Иванович Даль и многие другие русские люди, которыми мы по праву гордимся, не были чистокровными русскими, а некоторые не имели ни капли ни только русской, но и славянской крови. Так кто же тогда русские?

Получается, что это понятие вовсе не этническое. Его можно трактовать как цивилизационное, и в такой трактовке мы сохраняем и славянофильскую, и евразийскую традицию. Русским является тот, кто не отрицает своей связи с русской культурой и историей, то есть, как минимум, умеет говорить и думать на языке Пушкина.

При этом русский может принадлежать какой-то национальности: татарcкой, чеченской, великоросской, малоросской, интегрируя ее культуру в культуру русского народа. Причем подобная идентификация подкрепляется внешним взглядом. Любой человек, который выезжает за границу, именуется там русским, и чаще всего от этого не отказывается.

Русский — более объемное понятие, чем национальность, и не умещается в нем. Именно поэтому нонсенсом звучит словосочетание «русский национализм» или «русский шовинизм», и также бессмысленными кажутся попытки национального строительства в России.

Русский распознается по его отношению к России.

Отношение русских к России носит системный характер, и по свойству системности не качества русских, сложенные вместе, детерминируют качества России, напротив качества России определяют качество русских, всех вместе и каждого в отдельности. Откуда следует, что ее состояние немедленно отражается в индивидуальной психологии и состоянии русского. Кто этому  сопротивляется, закрываясь словоформами «в этой стране» тот не русский. Скорее всего, именно по этому в свободолюбивой России пренебрежительно относятся к диссидентам, подозревая их в аксиологической трусости.

Россия — это государственно-территориальное образование, имеющее личностные свойства. Мы относимся к России как к личности, то есть как к  соборной личности, включающей, в том числе, и государство. Причем идеалом отношения государства и России, точнее духовной и светской власти в пределе трактуется как симфония.

Несмотря на то, что симфоничности, то есть полной  согласности светской власти и духовной сущности народа никогда не достигалось, симфония оставалась основным  вектором-ориентиром политики Российского государства. Оно, по определению митрополита Филарета (Дроздова), есть “союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою, жертвующих частью своей свободы для охраны и утверждения общими силами Закона Нравственности, который составляет необходимость их бытия”.

Государство в этом понимании вовсе не инструмент насилия, а условие, плацдарм реализации свободы личности. Однако, противоположная трактовка сущности власти, как аппарата насилия, и императивность насилия при исполнении властных функций, выгодна власти, что при условии доминирующей тоталитарной идеологии приводило к противоестественному сочетанию идеи симфонии и ее реализации с помощью насилия.

Что ярко продемонстрировал, например, тоталитарный режим Сталина, в соответствии с лозунгом: “Народ и партия едины”. Была осуществлена подмена православной духовности обездуховленной марксистко-ленинской идеологией. Обездуховленность тождественна безличности, поэтому в форму симфонии вкладывалась необходимость бытия через насилие, и государство закономерно становилось машиной репрессий.

Если Россия — это личность, то ее следует рассматривать не с точки зрения ее промахов и падений, а с точки зрения дарований.

Русская идея — это мысль о России, мысль, понимающая ее дарования.

Главное дарование, согласно традиции русской идеи — несение в себе церкви под охраной Царства, то есть главным правом и обязанностью России является сохранение духовно-нравственной основы народности, условием чего является сильное государство. Отметим здесь служебную функцию государства и прямую зависимость степени его сакральности (легитимности) от выполнения им своей функции. Отметим также, что сегодня сакральность государственной власти снижена до опасного предела.

С другой стороны, церковь это осуществление богочеловеческой связи, которая происходит в таинствах, то есть действиях видимо совершаемых человеком, и невидимо Богом. Человек через церковь научается видеть то, что не видимо, видеть не вещество иконы (доску и краски), а ее существо (образ). И в себе такой человек видит не личность в телесной данности, а образ того, кто его сотворил. Аналогично в России русский видит ее образ. Русский, стало быть, это такой человек, который способен видеть образ России, читать в ней самой ее идею.

В подобных размышлениях есть определенная сложность, связанная с особенностью предмета размышлений. Личностное понимание России возможно только при религиозном[3] к ней отношении, и, стало быть, не может быть понято только с помощью рациональных инструментов познания. Только в историософском контексте история России, ее настоящее и будущее приобретает самостоятельный объективный смысл.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Похожие статьи

• 10 января 2024 РОЛЬ КОММУНИКАЦИЙ В ФОРМИРОВАНИИ «НАЦИЙ»: ЗАПАДНЫЙ И РОССИЙСКИЙ ОПЫТ
• 12 марта 2010 «Мы попытались в фильме дать образ русской православной деревни»
• 16 июня 2012 Православная антропология и православная наука
• 1 октября 2020 «О бинарном и тринитарном подходах в науке и культуре», В.С.Ольховский
• 22 мая 2017 Глобализация

Метки: православие, русская идея, философия, человек, экопсихология