- ОПТИМАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ (OK) - http://jarki.ru/wpress -

Фастфуд образования

Недавно был подготовлен и опубликован доклад группы специалистов под руководством Я.И. Кузьминова и И.Д. Фрумина из из ВШЭ  «Российская школа: оптимистическая модернизация», сделанного ими 18 июля на заседании консультативной рабочей группы Комиссии при президенте Российской Федерации по модернизации и технологическому развитию экономики России».  Этот доклад вызвал серьезную полемику в научно-педагогической общественности, которая в большинстве своем не приемлит  проводимые в стране реформы в сфере образования.  Одной из последних статей в которой показаны основные неустранимые проблемные зоны всей стратегии реформирования образования в России была статья д.ф.н. Нины Вячеславовны Громыко «Оптимистическая модернизация = «макдональдизация»?» с тезисами из которой я и предлагаю познакомиться читателям  ОК.

А также надеюсь, что этот впорос не оставит равнодушными моих читателей и они оставят свое мнение в комментариях. Мы всё возмущаемся профурсетской политикой , но почему-то молчим.

Может быть пора начинать говорить!!!?

Можно также продолжить дискуссию уже начатую на рерсурсе, где цитируемая статья  размещена полностью.

Оптимистическая модернизация = «макдональдизация»? (прим. Там же ссылки на сам доклад, их здесь не даю по принципиальным соображениям).

Итак тезисно:

Реформы, проводимые в настоящее время в отечественном образовании, являются неотъемлемой частью дальнейшей «макдональдизации» всего российского общества:

Приведу всего одну цитату из доклада : «Сегодня можно утверждать, что российская система школьного образования в основном влилась в общее движение «нормальных» образовательных систем». Это утверждение делается авторами со ссылкой на западные авторитеты – доклад компании МакКинзи, в котором зафиксировано: «Сегодня российская система школьного образования в целом относится к «неплохим» образовательным системам».1 Резонно спросить: что значит «к неплохим»? К «неплохо» «макдональдизированным»?

Трансформируемое под нормы фастфуда образование из сферы духовного производства превращается в эрзац-образование, оглупляющее и стандартизирующее людей.

Каковы же его основные особенности? Они определяются основными особенностями самой модели фастфуда.

Ритцер выделяет в качестве таковых следующие: эффективность, просчитываемость, предсказуемость, контроль. Эффективность – это возможность «наилучшим образом организовать свой путь от голода к сытости»: например, получить еду, не выходя из машины (с. 76). «Просчитываемость означает акцент на количественных аспектах продаваемых товаров (размер порции, стоимость) и услуг (время, необходимое для получения чего-либо)» (с. 76). Предсказуемость выражена в гарантии того, что «все продукты и услуги будут одинаковыми в любое время и в любом месте. Нью-йоркский «яичный мак-маффин» будет во всех отношениях идентичен тому, что подадут в Чикаго или Лос-Анджелесе. Также съеденные на следующей неделе или в следующем году будут идентичны съеденному сегодня» (с. 78). И, наконец, контроль. Он «прилагается ко всем людям, которые входят в мир «Макдональдса» (с. 79). То же касается людей, работающих в «макдональдизированных» структурах: «Их учат производить ограниченное число операций именно так, как положено. Этот контроль усиливают используемые технологии и то, как именно организация обеспечивает надзор за ними. Менеджеры и инспекторы добиваются того, чтобы все ходили по струнке» (с. 79).

Взятые вместе четыре фактора успешности фастфуда составляют основу модели «макдональдизации» как социального явления.

Применительно к образованию эффективность в данной выше трактовке может рассматриваться как его доступность в любой точке пространства и в любое время. Предсказуемость – в сопоставимости степеней и общей стандартизации образовательных критериев, методологий, в конвертируемости дипломов, согласно Болонскому процессу. Просчитываемость – в том, что образование теперь раскладывается на легко просчитываемые образовательные услуги все более и более однообразного качества. Контроль – в том, что все учителя и профессора теперь «делают как положено», будучи ориентированы на единые тесты, а учащиеся – знают, как положено; это легко проверить и просчитать с помощью автоматизированных систем управления. Но, как показывает Ритцер, у каждого из этих факторов успеха имеется своя негативная сторона, сильно перевешивающая позитивную.

Так, гонка за эффективностью оборачивается ускорением ускорения образовательного процесса. Это автор замечательно описывает в главке с многоговорящим названием «Высшее образование: поставь крестик». В университетах, которые теперь часто называют «Макуниверситетами», оценка полученных студентами знаний проходит благодаря компьютерам буквально за секунды.

В России повышение эффективности образования также с недавнего времени стали связывать с заменой устных экзаменов тестами в вузах и в школе, с введением тестовой системы ЕГЭ, с ликвидацией вступительных экзаменов в вузы и упрощением тем самым процесса перемещения молодежи из школ в другие учебные учреждения. На первый взгляд, все стало удобнее, быстрее, эффективнее. Но за счет чего? За счет отчуждения образовательного процесса от мышления, минимизации т. н. субъективного фактора с помощью компьютерных программ и превращения образования из духовного производства в потребительскую услугу.

Следующий фактор «макдональдизации» – просчитываемость и вообще счетность. В соответствующей главе книги Ритцер очень убедительно показывает, что качественной стороне образовательного процесса в американских школах и вузах уделяется очень немного внимания. «Главное – это скорее сколько студентов (т. е. продуктов) можно прогнать через систему, и какие оценки им поставят, а вовсе не качество того, чему их учат и какой опыт они получают» (с. 231). Школьники и студенты – это «доллары», подобно тому как в ресторанах фастфуда «ходячими долларами» являются посетители, пришедшие подзаправиться калориями и углеводами.

все отношения внутри системы образования оказываются опосредованы числом.

Ритцер считает весьма примечательным появление особых организаций, чьим единственным смыслом существования является снабжение клиентов бессмысленными дипломами, часто – по почте (с. 233). В США осуществляется рейтингование не только школьников и студентов, но и самих профессоров. «Хотя эти рейтинги по-своему полезны, они порой имеют несчастливые последствия.

Поскольку система рейтингования с самого начала перестройки стала активно апробироваться и отрабатываться в рамках ВШЭ и сейчас тщательно готовится коллективом ученых-экономистов (Я.Кузьминов, И.Фрумин, С.Косарецкий, И.Абанкина и др.) к широкому распространению на всю систему российского, в т. ч. московского образования (в рамках реализации, например, проекта «Социальный навигатор»), с целью высчитываемости качества каждой школы и труда каждого учителя, я сочла нужным чуть более подробно остановиться на данном аспекте «макдональдизации».

Следующий фактор – предсказуемость. Образование, входящее в индустрию фастфуда, так же, как и рестораны, должно гарантировать то, что «все продукты и услуги будут одинаковыми в любое время и в любом месте». Пример такого типа образования автор находит в «Университетах гамбургера», в которых происходит обучение работников «Макдональдса» корпоративной культуре. Предмет обучения – постоянство и методичность выполняемых рутинизированных операций. «В «Макдональдсе» существует ряд правил, которым должны следовать служащие, обращаясь к клиентам. Например, есть шесть фраз для обслуживания через проездное окошко: надо поприветствовать клиента, выслушать его пожелания, составить единый заказ, представить его клиенту, получить оплату, поблагодарить клиента, порекомендовать ему прийти еще раз» (с. 276). «Чтобы добиться предсказуемого мышления и поведения ресторанных менеджеров, «Макдональдс» направляет их в центральный «Университет гамбургера» или в один из его филиалов в США и по всему миру. Даже «профессора» в «Университете гамбургера» ведут себя предсказуемо, потому что «они работают согласно протоколам, разработанным факультетом по развитию персонала» (с. 277).

Если вы обратитесь к разработкам ВШЭ, например, к проекту «эффективного контракта» (С.Косарецкий), посвященному тому, как правильно процедуризировать труд учителя, чтобы он был полностью предсказуем и в силу этого легко просчитываем, то вы увидите, что тут опять происходят заимствования того же свойства и с тех же фастфуд-образцов, даже в названии – «ЭФФЕКТИВНЫЙ контракт». Предполагается, например, что если выписать все процедуры и операции, которые должен осуществлять педагог того или другого разряда, тщательно их запротоколировать и прокалькулировать, то учителя смогут изготавливать учащихся, точно гамбургеры, одним и тем же наилучшим способом, а управленцы смогут с помощью контракта контролировать результативность работы учителя. Таким способом планируется и предлагается добиваться предсказуемости труда учителей в России.

Наконец, четвертый фактор «макдональдизации» – контроль. В сфере образования этому, как ни странно, все больше способствуют его компьютеризация и внедрение тестов. В рамках ЕГЭ не остается никакого места для проявления спонтанности и креативности учащегося. Ритцер совершенно справедливо фиксирует следующую проблему: «Школьников учат не только подчиняться авторитету, но и покорно следовать рационализированным процедурам механического заучивания и тестирования в условиях эксплуатации» (с. 319). Самым лучшим хранителем рационализированных процедур оказывается компьютер. Вводя учащихся уже начальной школы в мир тотальной компьютеризации, мы вводим их в мир тотального контроля, которым пронизан весь взрослый «макдональдизированный» мир. Ритцер вообще называет компьютерные технологии «нечеловеческими технологиями», новым средством ускоренной тэйлоризации общества. «Замена людей машинами – это и есть конечная стадия контроля над людьми: они больше не могут вызывать неопределенность и непредсказуемость, потому что больше не включены в процесс, по крайней мере, напрямую» . Весьма примечательно, что компьютеризация российского образования авторами доклада «Российская школа: оптимистическая модернизация» указывается в качестве важнейшего завоевания постсоветской России.

«Макдональдизация», как убедительно показывает Ритцер в своем исследовании, является на самом деле новой формой тэйлоризма. Сведение разных сфер практики и типов деятельности, в т. ч. педагогической деятельности, к последовательности автоматизированных операций, превращение людей в придатки конвейера (а в XXI веке – особенно хорошо автоматизированного конвейера) – это старые «грабли», только в новой упаковке. Человечество уже наступало на них не раз, в т. ч. тогда, когда построило концлагеря (это не я, а сам Ритцер, американец (!), продолжая исследования целого ряда других американских ученых, например, З.Баумана6, выстраивает такую аналогию между «макдональдизацией» XXI века и железными клетками Холокоста века ХХ-го (с. 115)): И образование тут сыграет решающую роль. Будучи вписанным в процесс всеобщей «макдональдизации», образование фастфуда, «макдональдизированное» образование – это конвейерное образование. Под видом «демократизации» и «оптимистической модернизации» образования у нас, по сути дела, прививают новую форму тейлоризма, которая приведет не к свободе, а, наоборот, к рабству огромного количества людей, включенных в новые, «макдональдизированные» практики потребления.

Google Bookmarks Digg Reddit del.icio.us Ma.gnolia Technorati Slashdot Yahoo My Web News2.ru БобрДобр.ru RUmarkz Ваау! Memori.ru rucity.com МоёМесто.ru Mister Wong
Comments Disabled (Open | Close)

Comments Disabled To "Фастфуд образования"

#1 Comment By admin On 14 сентября 2011 @ 18:53

Вот такое письмо я получил. И проголосовал. Чего и Вам желаю.

Уважаемые коллеги
Сейчас проводится голосование по двум вариантам законопроекта «Об Образовании».
Научно-педагогический долг требует от нас не быть пассивными в этом важном деле.
Прошу вас принять участие.

Ссылка на голосование и прочую доп информацию — https://docs.google.com/a/e-learningcenter.ru/spreadsheet/viewform?formkey=dG5nc0p6VHdScEhTQm5Jb21SdjlrUlE6MQ

Андреев

#2 Pingback By HoT NeWs » рейтинг вузов подготовлен специалистами вшэ On 15 сентября 2011 @ 13:01

[…] при Высшей школе экономики Ириной Абанкиной. … Фастфуд образования | ОПТИМАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ (OK) Недавно был подготовлен и опубликован доклад группы […]

#3 Comment By admin On 15 сентября 2011 @ 13:42

Последний комментарий мне непонятен. Я его вытащил из спама. Может быть авторы проявятся и объяснят чето они хотели сказать, кроме того чтобы поставить ссылку. Иначе все удалю и забаню.

#4 Comment By admin On 29 октября 2011 @ 12:21

К этой же теме. Посчитал полезным процитировать статью Хуторского А.В. «Про чело веков и нужды чиновников. Почему и как чиновники подменили образование человека на своё собственное» http://eidos.ru/journal/2011/0930-10.htm

«Сегодня ЕГЭ решает такие задачи:

Первая задача — функция управления. Это единая гребёнка, с помощью которой чиновники пытаются управлять как школами, так и вузами, а также учениками, учителями, вузовскими педагогами, издательствами и др. ЕГЭ стал «инструментом вертикали» в образовании. И отдавать этот инструмент, даже совершенно негодный и критикуемый, образовательная бюрократия не хочет.

Вторая задача — экономическая. С помощью ЕГЭ издательства, институты повышения квалификации и другие обслуживающие образование ведомства и фирмы, получают заказы на свою продукцию. Это большие деньги, которые «осваиваются» целой армией разработчиков и организаторов ЕГЭ на всех уровнях. Даже выявленные проблемы неэффективности ЕГЭ приводят не к тому, чтобы отозвать эту инновацию или приблизить её к реальным нуждам учеников, а к тому, чтобы потратить на неё ещё больше бюджетных средств. Например, предлагается ставить «глушилки» для мобильников во время экзамена, делать онлайн-трансляции сдачи экзамена, привлекать полицию. Бюджетные поступления в систему гособразования увеличились в 4-5 раз. Все эти деньги идут, в основном, на такие вот модернизации.

Третья задача, которую решает ЕГЭ — это коррупция. Но не уменьшение её, а увеличение. Уже давно известно, сколько стоит «сдать ЕГЭ» — от 30 до 100 тыс. рублей за один экзамен. Вокруг этого экзамена создана своя империя «услуг». По некоторым данным объём коррупции по ЕГЭ в России составляет 42 млрд рублей в год.

Четвёртая задача — политическая. Считается, что ЕГЭ поможет нашей стране «войти в Европу». Почему ученик должен сдавать ЕГЭ, если у него нет цели покидать страну? Получается, что за него это решают другие. И вводя ЕГЭ, чиновники думают не об ученике, а о том, как бы им войти во внешний мир.

Пятая задача — собственно образовательная. Считается, что этот единый экзамен должен проверить знания выпускников, дать оценку их образовательным результатам. Но экзамен, проводимый в тестовой форме, не может выявить действительных учебных результатов, например, он не проверяет большинство компетентностей учеников. А гуманитарные предметы вообще вряд ли вообще можно оценивать негуманитарными формами контроля.

Таким образом, единый государственный экзамен сегодня мало связан с заказом ученика на образование. Более того, он делегирует ученику требования, которые в своём большинстве никак не связаны с потребностями ученика. Даже массовые нарушения с ЕГЭ приводят к тому, что вместо его отмены, предлагаются тюремные методы: штрафы в 200 тыс. рублей за утечку информации, отчисления студентов, которые сдают ЕГЭ за школьников. Гособрнадзор занимается слежкой за интернет-группами, созданными для списывания ответов ЕГЭ, занимается ловлей нарушителей. В школы уже направляют полицейских. Сами учителя тоже становятся как жандармы. Даже в туалет во время ЕГЭ ученика выводят под конвоем. Чем не тюрьма?»

Последнее означает что неожиданно появилась новая спецслужба Гособнадзор, полномочия которой будут вероятно только расширятся. Из всего этого ясно, что несмотря на протесты педагогического профессионального сообщества и родителей ЕГЭ триумфально шагает по стране. (Прим. А.Калмыкова)