Региональная медиаидентичность под волной информационной глобализации
А.А.Калмыков
Частично глобализация была порождена фактом осознания наличия глобальных проблем, появившихся в научном дискурсе лишь в 60-десятых годах прошлого века. Вместе с тем еще у Н.Ф. Федорова, а затем и у В.И.Вернадского был доказана планетарность т.е. глобальность фактора человеческой деятельности. Вернадский называл человечество с его наукой геологической силой сравнимой по своей мощности с теми тектоническими процессами, которые происходят естественным образом. Признание факта существования глобальных проблем вызвало к жизни глобалистику, призванную найти способы их разрешения. Основным посылом глобалистики оказалось предположение, что глобальные проблемы глобальны не только по своему масштабу, но и требуют для своего объединения сил всего человеческого сообщества. Что подразумевает присутствие не только политического согласования, но и нового синтеза локальных научных дисциплин, и в целом гуманитарного, технического и естественнонаучного знания. Данный аспект, впоследствии, воплотился в концептуалогию постнеклассического знания. Хотя говорить о серьезных продвижениям в этом направлении пока к сожалению не приходится. Единственно где подобная глобализация действительно получилась, так это во всем том, что связано с информационно-коммуникативными технологиями и их детищем интернетом.
Впрочем, можно утверждать также, что появление глобальных проблем связано не сколько с их внезапным обострением, а сколько с осознанием человечеством их наличия как таковых.
Таким образом, условием глобализации во всех аспектах этого явления, являются массовые коммуникации, которые стали бурно развиваться во второй половине ХХ века и постепенно создали общемировой экран, способный отражать мировые процессы и связанные с ними глобальные проблемы. Медиа, таким образом, придало общечеловеческому коллективному сознанию способность к рефлексии.
В качестве первой такой проблемы, активно воспринятой массовым сознанием в начале 60–х годов, выступила реальная угроза ядерной войны. Образ Земли в виде хрустального космического корабля, прорисованный еще Владимиром Ивановичем Вернадским, превратился после Карибского кризиса из поэтической метафоры в факт повседневной жизни, привыкать к которому пришлось каждому цивилизованному жителю Земли.
«Ядерные» страхи во многом определили и образ жизни и культуру ХХ века, но наряду с ними все четче стали обозначаться экологические опасности. Природа все более громко и грозно отвечала на деятельность человека.
Экологическая проблема существовала всегда, однако только в ХХ веке она переросла рамки отдельных цивилизаций и регионов и стала общечеловеческой, видимой из любой точки, всеми и сразу. Достаточно напомнить такие ее аспекты, как глобальное изменение климата, озоновые дыры, истощение природных ресурсов, исчезновение видов животных и растений, проблемы демографии и т.п.
Экологическая проблема, едва обозначившись, приобрела статус глобальной, причем у нее постепенно выявился и еще один важный аспект, связанный не сколько с физико-химическими свойствами среды, и не с состоянием биоты, а с состоянием информационно-коммуникативного пространства цивилизации. Эйкос человечества сегодня напоминает дом, в котором вместо стен, окон и дверей плотно пригнанные друг к другу экраны, проецирующие все к чему человек проявляет интерес, но преграждающие путь к тому, что он сам мог бы увидеть.
Подобно тому, как древний человек прятался в пещере защищаясь от слепых природных сил, так современный человек прячется от собственного опыта закрываясь медийными суррогатами. Что при этом происходит с человеческим сознанием, миром в котором он живет, и как в этом мире жить, не теряя человеческое? Речь идет о проблеме экологии информационно-коммуникативных сред т.е. о связи качества коммуникативной среды и качества жизни, для обеспечения которого необходимы изменения структуры сознания и мышления в направлении достижения соответствия усложняющемуся миру. Не менее значимыми являются: проблемы психологических загрязнениях и защиты от токсичной информации, распространение которой можно назвать информационным терроризмом.
К фактору медиа, относятся традиционные средства массовой информации, глобальные телекоммуникационным средства (сеть) и сумму технологий работы с массовой аудиторией — политические технологии, PR, рекламу и другие. Все это вместе составляет глобальную систему массовых коммуникаций (СМК)
Следует отметить, что в литературе под аббревиатурой СМК чаще понимаются средства массовой коммуникации, которые заменили средства массовой информации (СМИ). Однако корректнее говорить о системе, а не о средствах по двум причинам: во-первых средства коммуникации это скорее совокупность каналов связи, а не сами связи, и тем более не транслируемые смыслы, во-вторых, в действительности в процессе цивилизационного развития была создана социо-коммуникативная мегамашина включающая в себя подсистемы множественных социально-коммуникативных практик и обладающая, таким образом, ясно различимыми системными свойствами . При этом СМК порождает виртуальные реальности информационных пространств и детерминирует гипертекст реальности.
Наиболее существенные системные свойства СМК следующие:
- Способность СМК генерировать фактичность общей событийности.
Филипп Филиппович отказался от предложения делегации Швондера помочь голодающим в Африке вовсе не от жестокосердия, а потому что у него достаточно было реальных возможностей помогать ближним не прибегая к посредникам. Сказано ведь возлюби ближнего своего, но и эту задачу далеко не все способны решить. Что уж тут говорить о любви ко всему человечеству, на которую был способен только один Человек в истории. И тем не менее, СМК создало условия при которых каждый представитель человечества насильственно оказался причастным ко всем событиям, не зависимо от того, где эти события происходят, и имеют ли они хоть какое то к нему отношение. В этом главная пружина информационной глобализации, которая с одной стороны, обеспечивает расширение поля сознания и формирование чувства принадлежности к глобальным цивилизационным процессам, но с другой, разрушает всякую частность. Причем виртуальные реальности общей событийности имеют более низкий онтологический статус, чем частная событийность, т.е. катастрофа показанная по телевизору вызовет меньшую эмоциональную реакцию, чем убежавшее из кастрюли молоко. В итоге формируется норма сниженного эмоционального реагирования на плохое и хорошее, то есть эмоциональное отупление. Так, под информационно-коммуникативным ударом оказывается личность человека, его эмоционально-волевая сфера.
- Направленность СМК на глобальную структуризацию событийности в слове и языке.
Условием появления системы массовой коммуникации как целостности является наличие метаязыка, связывающего все языки, и не только естественные национальные языки, но и профессиональные сленги, языки программирования, языки символов, языки жестов, языки газетных заголовков и др. То, что такой метаязык действительно существует, доказывает существование интернета. Однако составить его словарь и написать правила, вряд ли когда-нибудь станет возможным, так как этот язык не является чем-то устойчивым, имеющим какие-то базовые основания, какие-то корневые слова. Впрочем, такие попытки предпринимаются, в частности в проекте третьей версии сети, что предполагает алгоритмизацию процессов производства понятий и стандартизацию правил вывода. Однако нельзя забывать, что любая машинная система основывается пока на достаточно примитивной логике и булевой математике. Машина пока способна отвечать только “да” или “нет”, что очень далеко от выработанной культурой естественной человеческой логикой. Если действительно мегамашину (СМК) научат работать с понятиями и делать выводы, то какое влияние это окажет на культуру? Ведь машина это будет делать явно примитивнее, но зато неизмеримо быстрее? Интернет уже сегодня, как информационная система позволяет структурировать знание относительно любого произвольного понятия или термина, то есть знание становиться принципиально и во всем релятивистским, поскольку в качестве первоначала конструируемой системы понятий может быть использовано произвольное высказывание. Каждый пользователь приобретает способность словом заново пересоздавать вселенную, правда, только свою и только виртуальную. Бесконечная вариативность и произвольность этих вселенных напоминает новое вавилонское столпотворение. Возникает парадоксальная ситуация когда развитие коммуникаций приводит к невозможности коммуникации, поскольку каждый индивид замыкается в своем искусственно созданном мире.
Современный русский философ Ф.И.Гиренок обозначил некоторый до-словный период развития человеческой культуры, при котором слово еще не являлось средством коммуникации, а играло роль камертона, настраивающего общество на гармонические вибрации co-общего смысла. Слово изначально не требовало шифрования и дешифрования, так как не являлось системой условных знаков, и, следовательно, не требовало и перевода с одного языка на другой. Язык, как самоопределяющаяся лингвистическая система, еще не существовал. Слово было фонетическим образом бытия, понятным без перевода всеми теми, кто имел отношение к Бытию. Быть Человеком (Словеком слав.) означало просто Быть, то есть общаться не только с людьми, но и со всеми другими тварями, имеющими дар жизни, но в первую очередь с Творцом. Этим словом «всякая тварь Славит Господа».
Изобретение алфавита и письменности способствовало превращению слова в код, и, соответственно, разделению единого человечества на языки. Вавилонское Столпотворение как раз и свидетельствует о перерождении слова, и о следствии перерождения слова – разделению языков. Примечательно, что образ Вавилонского Столпа все чаще появляется на страницах популярных изданий в связи с глобализаций и глобальными коммуникациями, как будто, не смотря на декларируемый всеобщий плюрализм, абсолютную толерантность и политкорректность, человечество ждет новое разделение, множественность иерархий постсловности посткоммуникативной цивилизации.
- СМК способно производить собственные события
Если М.Маклюен придавал медиа функции глобального медиума, то медиа в формате СМК уже больше чем медиум. Это Демиург. Здесь существенное отличие СМК от СМИ. Суть его в том, что структура информации, а не сама информация является условием коммуникации, следовательно, событие — это порождение новых коммуникаций. Происшедшее в предэкранном мире имеет значение только в том случае, если оно порождает или способно породить новые коммуникации. Причем только те из них, которые могут вызвать структурные изменения в самой системе. Так, например, «раскрутка» есть не что иное, как создание новой коммуникативной структуры, центрированной тем, что раскручивается, например брендом. Тот факт, что подчас, как в примере с брендом, новая коммуникативная структура центрируется симулякром, заставляет переносить уже на нее свойства и пустого знака не имеющего значения.
Наиболее ощутимым в СМК является возникновение коммуникаций нового типа, то есть упомянутых симулятивных коммуникаций. Таким событием было возникновение интернета и целого класса новых способов коммуницирования. Это привело к тому, что действительность уже не отражается СМК, а управляется ею, причем снижается возможность индивидуального участия в этом процессе. СМК не только творит, но и управляет реальностью. В этом смысл понятий медиированной реальности и конструкционистского подхода к анализу современности. Нас уже не спрашивают, нам показывают.
- СМК устанавливает новые критерии достоверности, верифицируемости, и способы интерпретации события через референцию структуры информации.
Качество информации о событии становится зависимым не от ее новизны, полноты, логичности, ясности и других привычных критериев, а от того, в какой степени эта информация способна центрировать собой порожденную ею коммуникативную структуру, что в свою очередь зависит от того, насколько форма ее представления соответствует сложившимся на данный момент нормам. Известная оппозиция «содержание – форма» в СМК приведена к конструктам: «формат-контент» и «дизайн-контент», в которых снято исходное онтологическое противопоставление. По М.Маклюену «средство есть сообщение». Факт установления коммуникации для передачи контента — уже контент. Отсюда и появляется новый критерий достоверности — более достоверно то, что по своей структуре более соответствует СМК в целом, и выработанным внутри нее форматам. Например, так называемый плоский текст, т.е. сообщение, не связанное гиперссылками с другими текстами, априори менее достоверно, чем текст, отсылающий к другим текстам. Яркий пример – новый формат упаковки энциклопедического знания – википедия. Достоверность её сообщений необходимо верифицировать совершая путешествие по ссылкам указанным в статье. Это значит, что смысл сообщения более содержится в формате или дизайне, чем в контенте.
Современная практика массмедиа породила такое понятие как неформат. Так говорят про сюжет или статью, которая по каким-то причинам не подходит изданию или передаче, подчеркивая тем самым закрепленное за медиа право фильтрации фактичности по форме. Говорят также о вливании контента в формат, и если это удается сделать, то соответствующий материал попадает в эфир или выходит в свет. Процесс подгонки содержания под форму, а не выбор формы для содержания, является главным элементом технологии современных СМИ.
Приведенный выше перечень аспектов влияния СМК на сознание и бытие современного человека, очевидно далеко не полон, но и его достаточно, для того чтобы прийти к выводу, о необходимости внимательнее вглядеться в происходящее. Как-то так получилось, что видение будущего в большей степени захвачено литераторами и кинематографистами. Антиутопии «Матрица», «GENERATION П», весь киберпанк, и т.п. наполнены страшилками внебытийного бытия, и их следует рассматривать как справедливый вопрос, обращенный к культуре человечества, о ее состоятельности.
Вместе с тем выделенные свойства СМК характеризуют объективный процесс информационной глобализации. Преимущества его очевидны, но не менее очевидны вызовы которые глобализация предъявляет человеческой культуре и человеческой личности. По этой причине в данной статье обсуждение свойств СМК носило несколько алармистский характер. Последнее не дает право утверждать, что современные технологии – основа СМК – ведут человечество к космической всечеловечности.
Вряд ли подобную всечеловечность имел в ввиду Ф.М. Достоевский, в знаменитой речи о Пушкине утверждая, что существует особая русская «всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей». Ранее, в записных книжках, Достоевский написал: «Русский — вот и есть настоящий космополит». Этими утверждениями всечеловечность, питающаяся всем богатством национальных культур, и направленная на создание максимально благоприятных условий их развития противопоставлялась безродному космополитизму, нивелирующему национально-культурные различия. Но сам факт возможности подобного естественного братства, без искусственных границ политкорректности и толерантности, как раз и не понимает рационализированный Запад, глобализующийся совершенно иными технологическими способами.
В 21 веке в связи с наступлениями глобализма, космополитизм в трактовке Ф.М. Достоевского мог бы пониматься как новая более прогрессивная форма воссоединения народов, но реально предстает в прямо противоположном ракурсе — как проект создания уравнивающего все и вся мирового государства. Причем нивелирующий глобализм четко прослеживается во внешней политике США, что позволяет рассматривать его, как практику внешней политики англо-американской империи. Получается так, что Россия оказывается пока единственной страной, способной противостоять уравнительному глобализму и изоляционистскому фундаментализму. Может быть, именно в этом сегодня мессианское предназначение империи «Россия», удерживающей пока мир от абсолютного доминирования формирующейся глобальной империи.
Причем имперское противостояние сегодня разворачивается в информационно-коммуникативном пространстве. Достаточно вспомнить «первую мировую блоггерскую войну», разразившуюся в интернет, в связи с упоминавшейся войной с событиями вокруг Южной Осетии и Абхазии. Русскоязычный сектор блогосферы практически единогласно поддерживал действия правительства, в то время как остальная часть паутины клеймила Россию как «агрессора».
Впрочем, необходимо отметить, что следует четко различать глобализацию и глобализм. Если глобализация это магистральный объективный процесс цивилизационного развития, пусть и во многом противоречивый, то глобализм – политическая доктрина так называемого «золотого миллиарда». Стало быть, размышления о глобализме достаточно вести в плоскости геополитики, идеологии, и, возможно, конспиратологии. Иными словами, в методологическом плане необходимо всячески бороться с попытками теоретиков и риторов глобализма приватизировать глобализацию, используя глобалистическую аргументацию в защиту своих достаточно узких, и, как правило, вполне меркантильных целей. Недопустимо смешивать эти понятия и выводить одно из другого, позволяя агрессивному глобализму использовать реальную актуальность глобальных проблем в качестве оправдания своему существованию на мировой политической арене.
Явление глобализации, напротив, требует широкого контекста обсуждения формирующегося за счет синтеза научного знания и общественно-политических практик. Особо следует подчеркнуть необходимость соотнесения реалий процесса глобализации с философскими концепциями развития общества, в том числе: концепции ноосферы (Э. Леруа, П. Т. Шарден, В. И. Вернадский, Н.Н. Моисеев, и др.), метакультуры (Л. Андреев), теории информационного и информационального общества (Й. Массуда, Э. Кастельс) не смотря на то, что они слабо корреспондируются с реальным процессом информационной глобализации и мало пригодны для ее описания.
Прямое отношение к проблеме информационной глобализации имеет концепция «устойчивого развития», поскольку последнее не мыслится без информационно-коммуникативного обеспечения, и концепция «Общества знаний», которую можно рассматривать как развитие идей информационного общества.
Достаточно полно суть концепции изложена в докладе ЮНЕСКО 2005 года «К обществам знания». Доклад написан коллективом авторов, включающем такие известные имена как: Мануэль Кастеллс, Жак Деррида, Юлия Крыстева, Пьер Рикер, Алэн Турен и. т. д.). Авторы претендуют на создание концепции «общества знания» как новой модели развития планетарного общества, в качестве ответа международного сообщества на вызовы информационной революции и глобализации.
Доклад затрагивает многие аспекты проблемы построения общества знаний, но, в качестве примера остановимся на одном, непосредственно касающемся заявленной в статье темы. Речь идет о задаче сохранения языкового разнообразия и языковой ценности. Авторы с тревогой отмечают, что в связи с информационной глобализацией 50% из нынешних 6000 языков мира могут исчезнуть до конца 21 столетия. Это языки неиспользуемые в киберпространстве. К сожалению, формула «Если тебя нет в интернете, то тебя просто нет» является вполне рабочей. Вместе с этими языками потенциально маргинальными становятся и соответствующие культуры. В докладе это явление именуется «лингвистической эрозией». Отмечается также, что в интернете доминирует английский язык (более 75% англоязычных текстов), таким образом, информационная глобализация оборачивается информационным глобализмом. Доклад ссылается на ряд международных документов: Всеобщую декларацию о культурном многообразии (2001г.), Международную конвенцию по сохранению нематериального наследия (2003 г.) и Рекомендации о развитии и использовании многоязычия и всеобщем доступе к киберпространству (2003 г.) которые конкретизируют принципиальную позицию требующую продвижение многоязычия в информационно-коммуникативном пространстве.
Известно, что Владимир Иванович Даль заговорив с крестьянином на ярмарке, мог с первой же фразы определить не только из какой губернии или волости тот приехал, но и указать конкретное село. Сегодня у него это вряд ли бы получилось. С развитием радио и телевидения языковая самобытность регионов России значительно нивелировалась. Произошла унификация не только говора, но и лексики. Сегодня этот процесс затрагивает всю цивилизацию, и его нельзя признать позитивным, поскольку языковое и культурное разнообразие, даже в большей степени, чем биологическое, определяет сложность ноосферы, и его снижение (упрощение) свидетельствует о глобальной деградации. Таким образом побочный эффект развития телекоммуникационных технологий – информационная глобализация – в этом отношении носит деструктивный характер, и требует осознанного противодействия. Очевидно, что бессмысленно противодействовать развитию самих информационно-коммуникативных технологий или закрываться от них, напротив необходимо всячески использовать открывающиеся возможности.
Нельзя не согласится с Мануэлем Кастеллсом, который в предисловии к русскому изданию своей книги «Галактика Интернет» сказал: «Богатство, власть, общественное благополучие и культурное творчество России XXI века во многом будут зависеть от ее способности развить модель информационального общества, приспособленную к ее специфическим ценностям и целям». Подчеркнем слово «специфическим», — теоретик информационального общества вовсе не предполагает, что с ее развитием России придется подстраиваться под какие-то общие ценности и цели, напротив утверждает, что механизмы информационнального общества могут помочь реализации собственных, специфичных для России стратегических задач. Информационные технологии, всего лишь инструмент которым нужно научиться правильно пользоваться, чтобы достигать правильно поставленных целей.
Основная угроза, которая содержит в себе информационная глобализация, заключается в утрате идентичности, личной, национальной, конфессиональной и т.п. Следовательно, главным, о чем нужно заботиться – это об использовании информационно-коммуникативных технологий для формирования, поддержания и укрепления идентичности.
В этой связи, уместно ввести понятие региональная медиаидентичность[1], под которой будем подразумевать адекватность языка, стиля, содержания, контента и формата, конкретного медиа историческим и социокультурным особенностям места, а может быть даже «земли», где это медиа прописано.
Имеется в виду, что поселковые, городские, областные и т.п. СМИ должны обладать «лица не общим выражением» по которому современный В.И.Даль смог бы определить их местоположение в России. Речь, по большому счету, идет об актуализации понятия «Родина».
Прояснить, это тезис может помочь виртуалистика Н.А. Носова в которой Родина понимается как виртуальная реальность.
Н.А. Носов утверждает, что Человек, в силу своего виртуального возникновения, содержит в себе «предыдущие» по процессу акта творения, генетически заложенные, реальности: от непосредственно земляных (прах земной) до первосозданных (безвидности и пустотности земли). И в этом смысле человек является микрокосмом, подобным макрокосму – в нем претворены виртуально все сотворенные реальности. Для человека в его виртуальной ипостаси весь мир является родным, Родиной. Родина тоже виртуальна, что хорошо демонстрируется понятием «земляк». Земляки — это люди, у которых одна родина, находящиеся вне нее. Земляки – это люди из одного города, находящиеся в другом городе, и т.д. Очевидно, что человек в любой момент своей жизни одновременно является сыном всех родин – от города до страны – хотя тот или иной уровень становится актуальным, то есть виртуализируется лишь в определенный момент: когда появляется более близкий пространственно человек, чем окружающие, то есть когда возникает действие (вызываемое земляком) соответствующего уровня пространственности. Человек любит освоенное им пространство, так как его родина репрезентирует собой мироздание как творение, и человек вместе с местом своего рождения и через него, вместе со всем мирозданием, образуют единство, целостность и полноту. Человек рождается в центре мира, в реальности виртуального пространства–времени, все точки которого являются центральными.
Получается, что задача регионального издания осознать себя центральным, разорвав барьеры периферийности. И в этом может существенно помочь интернет-журналистика. Действительно, региональное издание после того как создаст свое интернет-издание уже трудно будет назвать региональным, поскольку оно станет доступным все миру. Однако, что бы его читали необходимо писать о чем-то таком, что не сможет написать никто другой – то есть о своем, только ему известном. Кроме того, интернет-издание технологически способно собрать вокруг себя в социальной сети земляков, и всех тех, кто был как-то связан с этой «землей» то есть центрировать собой сообщество людей, для которых это место остается эмоциональным ресурсом – виртуальной реальностью Родины. В силу неограниченности интернет-издания печатными площадями, региональное издание способно мобилизовать весь имеющий близкий и дальний (земляки) творческий потенциал и значительно расширить число добровольных авторов, центрируя собой творческую активность. Тоже самое, можно сказать и о политической, хозяйственной и даже административной деятельности. В этом плане медиа станет медиумом самоорганизации, если решиться, повторюсь, осознать себя в качестве центра всякой деятельности. А это невозможно без достижения идентичности.
Медиаидентичность складывается из множества факторов.
Первый, самый очевидный и простой – это контент, связанный с местной со-бытийностью. Здесь и актуальные проблемы повседневной жизни, административные решения, неустройства и, напротив, достижения, люди и их дела. Также почти непреложным является включение исторической, краеведческой и культурологической информации, поскольку этот аспект наиболее ярко выражает непохожесть данной «земли».
Второй, важный, но тяжело достижимый – это формат или проще язык и стиль. Собственный язык и стиль удается создать далеко не всем центральным изданиям. Далеко не все писатели и тем более журналисты в этом плане узнаваемы, несмотря на то, что язык и стиль безусловно строго индивидуален. Кроме того для выработки собственного языка и стиля требуется время и особый талант. Но поскольку земля русская на таланты богата есть надежда, что региональное издание с этой задачей в принципе справиться в состоянии.
Третий фактор – дизайн. Он, кстати со временем становиться все более значимым по причинам, обсуждение которых вывело бы нас за рамки задач этой статьи. Дизайн – образ – лицо издания, должен содержать в себе в свернутой визуальной форме все то, что обозначено предыдущими факторами и одновременно соответствовать эстетическим нормам современности. Последнее, опять таки, в силу присутствие интернета обеспечить не сложно. Первое, требует эстетической интерпретации концепции издания, точнее его идентичности. Следует также добавить, что основные элементы дизайна, должны читаться во всех формах его существования, например печатной и интернет версиях.
Итак, вместо того, чтобы бороться с информационной глобализацией поставим ее на службу национального развития!
Похожие статьи
Версия для печати
