МЕДИЙНАЯ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АГРЕССИЯ: ЗАЩИТА И ПРОТИВОБОРСТВО
УДК 316.77:002; 15.41.39 А. А. КАЛМЫКОВ, доктор филологических наук, кандидат педагогических наук,
профессор кафедры теории и практики общественных связей Российского государственного гуманитарного университета;
опубликовано в журнале: ЖУРНАЛИСТ. СОЦИАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ • № 1 • 2022
МЕДИЙНАЯ ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АГРЕССИЯ: ЗАЩИТА И ПРОТИВОБОРСТВО
Аннотация. В статье анализируются содержание и вооружение современной информационной войны. Намечаются пути противоборства медийной информационно-психологической агрессии, в том числе в сфере профессиональной подготовки журналистов.
Ключевые слова: Украина, западная цивилизация, Русский мир, русская идея, Русская земля, информационная война.
В какой бы сфере ни специализировался журналист: пишет ли он о спорте, новом косметическом креме, дальнем космосе или курсе рубля, он неизбежно столкнется с тем, что неожиданно для себя окажется в «окопах» информационной войны. Наверное, это было всегда, пока существовала журналистика, однако сегодня проблема приобретает особую остроту. Вот почему становится необходимым расширение образовательных программ профессиональной подготовки журналистов, и не только их, а всех специалистов, связанных с информационно-коммуникационной деятельностью. Можно сказать и шире: существует необходимость общего медиаобразования, способного противостоять разрушительному действию токсичного медиаконтента[1]. Тем более что особенностью настоящего момента является то, что информационная война приобрела качества не только глобальности, но и тотальности, т. е. захватывает не только плоскость социально-коммунитарных отношений, но и их вертикаль.
Информационная война разворачивается в трехмерном смысловом семантическом пространстве, вынуждая определять место в нем иным актуальным культурным артефактам.
Нельзя не отметить и другую особенность наблюдаемой сейчас инфо- войны. Она связана с сопряжением специальной военной операции с ограниченными целями и на ограниченной территории, то есть вполне локализованной в пространстве и во времени, с генерализованной информационной войной между обобщённым Западом и Русским миром. Это, с одной стороны, накладывает на техническую военную операцию смыслы, связанные со столкновением ценностей, исходящих из пределов собственно Русского мира и западно-украинского этноса, а с другой — переносит уже на глобальную информационную войну хуторянские националистические акценты. Возможно, именно это является причиной того, что в политической риторике прописались не только откровенный фейковый контент, но и нецензурные выражения.
Связь «горячей» войны на земле и информационной в медиапространстве естественно не случайна и похоже управляема из одного центра.
Украинский и российский политолог, дипломат, обозреватель МИА «Россия сегодня» Р. В. Ищенко приводит развернутую картину связи чисто военных и информационных аспектов нынешнего противостояния. Он пишет: «При внимательном взгляде на деятельность украинских активистов в социальных сетях можно обнаружить, что она чётко скоординирована и направлена к одной цели. C помощью в основном фейковых ужасов войны инициируется эмоциональная реакция западного общества, которая заставляет действовать уже политикум.
На фоне забитых бегущим населением вокзалов пробившиеся в Европу беженцы рассказывают страшные истории о том, как они спасались от «диких русских орд». «Очевидцы» свидетельствуют о «расстрелянных русскими» колоннах беженцев, прилагая для иллюстрации кадры убитых ВСУ гражданских не только в ходе текущей кампании, но и за 2014/2015 годы. Не брезгуют иллюстрировать «разрушение Украины» и кадрами из других стран (из Ливана, Сирии, Ливии). «Западный обыватель всё сожрёт: и пальмы в «Чернигове», и стоящий на берегу Средиземного моря разрушенный «Харьков». Для правдоподобности к этому добавляются реальные кадры улиц, на которых шли бои, в том числе кадры обстрелов Донецка выдаются за стрельбу по украинским городам.
И всё это нагнетание хтонического ужаса перед наступающим Русским миром сопровождается рефреном: закройте небо над Украиной, дайте нам самолёты, дайте нам комплексы ПВО, остальное мы сделаем сами».[2]
Так, собственно, делается попытка решения стратегической военной задачи не на поле боя, а в информационном пространстве.
Информационная война ориентирована на использование информационно-психологических операций, которые сводятся к манипулированию информацией с помощью комплекса мероприятий, осуществляемых по общему плану с целью достижения и удержания превосходства через воздействие на информационные процессы в системах противника.
Еще в 1998 г. Министерство обороны США ввело в действие «Объединенную доктрину информационных операций» (Joint Pub 3-13 «Information Operations», DOD US, December 1998). В ней определение термина «информационная операция» было сформулировано следующим образом: «Информационная операция — это действия, предпринимаемые с целью затруднить сбор, обработку, передачу и хранение информации информационными системами противника при защите собственной информации и информационных систем»[3].
В этом определении акцент сделан в основном на технической стороне работы с информацией и больше относится к периоду непосредственного ведения боевых действий. Однако в руководящих документах НАТО, принятых в следующем году (1999), информационная операция определяется уже как «действия, предпринимаемые с целью оказания влияния на принятие решений в поддержку собственных политических и военных целей путем воздействия на информацию, информационные процессы и системы управления противника, при одновременной защите собственной информации и информационных систем»[4].
В качестве мишени здесь уже фигурирует индивидуальное, групповое и массовое сознание и бессознательное. То есть используется то, что Ю. В. Громыко назвал консциентальным оружием или оружием, поражающим сознание и идентификационную матрицу у населения[5].
Основным каналом при осуществлении информационно-психологических операций все-таки остаются СМИ. Причем с развитием интернета арсенал значительно пополнился новым вооружением, среди которого:
- фотожабы — изображения в логике абсурда, полученные с помощью фотомонтажа;
- медиавирусы (англ. media virus) — медиасобытия, обладающие свойством спонтанного распространения и размножения и способные вызвать значимые изменения в жизни общества (термин, введённый американским специалистом в области средств массовой коммуникации Дугласом Рашкоффом (1994);
- мемы {англ. meme) — фразы, картинки, видео, звукоряд, т.е. смысловые фреймы иронического характера, приобретшие популярность и самопроизвольно распространяющиеся в пространстве интернета;
- демотиваторы — пародии на мотиватор (т.е. агитационно-пропагандистский плакат), изображение, состоящее из картинки в рамке и комментирующей её надписи;
- троллинги (англ. trolling — буквально «ловля рыбы на блесну») — провоцирование конфликта при общении в сети посредством скрытого или явного принижения и оскорбления других участников, зачастую с нарушением этики сетевого взаимодействия.
Все эти понятия заимствованы из сленга и не входят в научный тезаурус, но чрезвычайно широко распространены в медиасреде и являются достаточно эффективными средствами ведения информационной войны наряду с традиционными: карикатурой, сатирическим фельетоном и т. п.
В этом же ряду, видимо, наиболее распространенными являются фейки (от англ. fake — подделка, фальшивка, фальсификат, муляж). Фейк кажется синонимичным устоявшемуся ранее понятию «газетная утка», которая обозначает публикацию в СМИ выдумки и ложного сенсационного слуха. Происхождение этого понятия, по легенде, восходит к брюссельскому журналисту времен Наполеона, который опубликовал заметку о прожорливых утках. В ней повествовалось о «сенсационном» эксперименте с водоплавающими птицами, которых последовательно кормили убиенными и расчлененными сородичами, пока не осталась одна единственная утка. Именно эта утка стала метафорой неправдоподобных газетных новостей, которыми «питаются» нетребовательные читатели.
Вместе с тем утка и фейк понятия разные, поскольку в первом случае СМИ распространяют «сенсации» ради привлечения легковерной публики, а во втором с помощью ложной информации инициируются значимые политические решения, не говоря уже о переформатировании в заданном направлении общественного мнения и сознания.
Фейк — это чаще всего некоторое сообщение, проиллюстрированное фото или видео, взятое из архива или интернета, то есть не относящиеся к месту и времени описанного события. Это обстоятельство позволяет разоблачать фейки с помощью поиска в интернете исходных материалов. Можно, вероятно, говорить о появлении особого вида журналистской деятельности — разоблачение фейков. В условиях информационной войны они чаще всего имеют целенаправленный программирующий характер. Причем эффект от разоблачения фейка несоизмерим с эффектом от самого фейка. С момента публикации до момента разоблачения проходит время, достаточное для широкого распространения ложной, но ожидаемой информации по многим СМИ противника, а также для использования ее в качестве информационного повода или информационного вброса в целях развёртывания медийной кампании и подготовки политических решений. После этого вопрос «А был ли мальчик?» может оказаться неактуальным. В каком-то смысле синонимом фейка является фальшивая новость, да и просто дезинформация, то есть сообщение, уже не связанное с картинкой из телевидения или интернета.
Все-таки фейк и дезинформацию следует различать, поскольку последняя направлена на инициацию принятия противником ошибочных решений, а фейк — на оправдание решений атакующей стороной, хотя и то и другое является ложью, деструктурирующей информационные потоки, но преследующей различные тактические цели.
Причем ложная информация действительно не раз приводила к «желаемым» и реальным результатам. Об этом известная социопсихологическая теорема Томаса[6], сформулированная еще в 1928 г. и утверждающая, что в человеческом поведении последствия определятся не реальностью, а мнением человека о ней («самоисполняющееся пророчество»). Авторы теоремы У. А. Томас и Д. Томас сформулировали свой тезис так: «Если ситуации определяются людьми как реальные, они реальны по своим последствиям». Это означает, что любой фейк может быть оправдан своими последствиями, обрести атрибуты правдоподобия и в конце концов способствовать конструированию постправды.
Постправда относительно новый термин, обозначающий не просто ложный смысловой фрейм, а ожидаемое сообщение, подкрепляющее ранее сконструированную ложную картину реальности. Комплексирование фейков порождает постправду. Постправда как бы фильтрует объективные факты, затушевывая их эмоциональными авторитетными мнениями. Можно сказать, что постправда — это намерено сконструированная деформация медийного поля, создающая в сознаниях потребителей медиаконтента именно такую картину мира, при которой фейковая информация воспри — нимается без какой-либо критики, как сама собой разумеющаяся. Причем очевидные нестыковки, противоречия и просто глупости с помощью перцептивного механизма отбрасываются как несущественные. Технология постправды указывает на истинную стандартную цель информационной войны, а именно картину мира и реальность повседневности.
Глобальность информационной войны вызвала к жизни и такой инструмент, как «культура отмены», применяемый не только к отдельным персоналиям, но и целым народам и странам. Чему мы в данным момент и являемся свидетелями в отношении русских людей и русской культуры. Глобальное медиапространство, упорядоченное соответствующими технологиями, приобретает некую псевдосубъектность, суть которой в захвате права распределять места в этом пространстве и даже санкционировать в нем нахождение. Ироническая фраза «если тебя нет в интернете, тебя нет вообще» сегодня звучит достаточно зловеще в условиях информационного глобализма, поскольку предполагает неравные позиции в отношении степени контроля информационного пространства. Здесь можно указать на точное определение этого понятия, которое введено в научный оборот В. С. Хелемендиком: «Информационный глобализм является конкретной актуализацией концепта информационной войны в современных условиях и имеет целью медийное обеспечение всех основных проектов вестернизации (геополитического, финансово-экономического, культурно-ценностного и др.) благодаря заранее спланированному синхронному взаимодействию транснациональных медиакорпораций и национальных СМИ Запада»[7].
Приведенный выше обзор оружейного арсенала современной информационной войны далеко не полон, но все-таки позволяет наметить основные направления медийного противоборства, в частности в целях формирования соответствующей политики в сфере профессиональной подготовки журналистов. В самом общем смысле можно утверждать, что действие токсичного медийного оружия сводится к деструкции картин мира, то есть разрушению Космоса с набором вытекающих отсюда последствий. Можно назвать это наступлением «мерзости беззакония», миром лишенным образа, безобразности.
Идеальной формой защиты было бы формирование устойчивых форм мировоззренческих конструкций, не подверженных внешним разрушающим воздействиям. Это задача решалась с помощью вакцинации воспитанием и образованием, в рамках господствующей идеологической доктрины. Однако эти институты сами оказались подвержены коррозии толерантности и уже неспособны полностью решать эту задачу. Остается научный анализ сложившейся ситуации и разработка соответствующих технологий.
В завершение статьи приведем перечень некоторых ключевых вопросов, требующих освещения как при проектировании образовательной программы, так и при разработке технологий противоборства медийной информационно-психологической агрессии, чему и была посвящена настоящая работа.
- Эволюция способа информации; информационное общество и юзер- общество.
- Эпистемологические, социально-технологические, организационнокоммуникативные и социально-культурные основания постановки и решения методологических проблем информационного общества; культурно-исторический цивилизационный процесс развития проекта информационного общества; информационное общество и общество знания — технологический и социокультурный аспект.
- Периодизация исторического процесса с позиции изменения способа информации; соотношение понятий «информационное общество», «постиндустриальное общество», «постмодерное общество», «общество постпотребления (юзер-общество)».
- Ризома и номадология в основе топологии информационного общества; реальность как медиаконструкция и медиапродукт; антроподицея в медиированной реальности.
- Понятие и структура современного информационно-коммуникативного пространства; топология сети; интернет как открытая система; ризоморфность интернета; сетевая структура информационного общества; социальная роль коммуникативных технологий; медиаконвергенция как базовый тренд рефреминга поля медиа.
- Эпистема интернета; система массовых коммуникаций (СМК), основные свойства; информационная война — методы и средства.
- Влияние глобальных коммуникаций на политические процессы в национальном и международном масштабе; актуализация горизонтальных форм общественной связности; противостояние иерархических и сетевых структур.
- Реальность как медиаконструкция и медиапродукт; антроподицея в медиированной реальности; современные концепции конструкци- онизма; социальная информация и ее влияние на индивидуальное и коллективное сознание и бессознательное.
- Понятия «токсичная информации» и «качество информации»; психологические механизмы восприятия информации и коммуникации; влияние информационно-коммуникативных полей на структуру психики личности; медиавирусология; манипулирующая информация.
- Проблема экологии коммуникативных пространств; методы противодействия информационно-коммуникативной агрессии; состав системы глобальных коммуникаций; таксономические и фолксоно- мические классификационные матрицы глобальных коммуникаций; основания типологии глобальных коммуникаций; глобальные коммуникации в системе социальных коммуникаций; транскультурные переносы кодов идентичности;
- Экопсихологические подходы к проблеме информационной безопасности; основные тренды развития интернета в контексте проблемы сохранения идентичности и самости.
ЛИТЕРАТУРА
- Вепринцев В. Б. Операции информационно-психологической войны: краткий энциклопедический словарь-справочник / В. Б. Вепринцев, А. В. Манойло, А. И. Петренко, Д. Б. Фролов. М., 2005.
- Гранин Ю. Д. Угрозы национальной идентичности в эпоху современной глобализации // Вестник электронных и печатных СМИ. Вып. № 20. URL: http://www.ipk.ru/index.php?id=2689.
- Громыко Ю. В. Оружие, поражающее сознание, — что это такое? URL: http://www.pereplet.ru/text/grom0.html.
- Калмыков А. А. Информационные войны: современные реалии // Вестник электронных и печатных СМИ. Вып. № 1 (23). М.: Изд-во Академии медиаиндустрии, 2017. С. 63—78.
- Сорокин П. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений / пер. с англ., коммент. В. В. Сапова. СПб.: Изд. РХГИ, 2000. С. 808-809.
- Хелемендик В. С. Информационный глобализм и информационная идентичность. // СМИ в эпоху глобализации: Мат-лы науч.-практ. конф. (Москва, 3 апреля 2012 г.). М.: Академия медиаиндустрии. 2012. С. 9.
- Эко У. Средние века уже начались // Иностранная литература. 1994. № 4. C. 258-267.
Поступила в редакцию 2 марта 2022 г.
[1] Калмыков А. А. E-learning как инструмент медиаобразования // Высшее образование в России. 2009. № 10. С. 45-48.
[2] Ищенко Р. В. Война, информация и проблема украинского неба // AFTERSHOCK. URL: https://aftershock.news/?q=node/1080452 5/Мар/22ф.
[3] Цит. по: Гриняев С. Концепция ведения информационной войны в некоторых странах мира. URL: http://pentagonus.ru/publ/22-1-0-196.
[4] См: Вепринцев В. Б. Операции информационно-психологической войны: краткий энциклопедический словарь-справочник / В. Б. Вепринцев, А. В. Манойло, А. И. Петренко, Д. Б. Фролов. М., 2005.
[5] См: Громыко Ю. Оружие, поражающее сознание, — что это такое? URL: http://www.pereplet. ru/text/ grom0.html.
[6] Хаустов Д. С. Теорема Томаса: Жизнь одной идеи // Идеи и идеалы. 2014. Т. 2, вып. 3. С. 38—45.
[7] Хелемендик В. С. Информационный глобализм и информационная безопасность // СМИ в эпоху глобализации: материалы науч-практ. конф. Москва, 3 апреля 2012 г. М.: Академия медиаиндустрии, 2012. С. 9.
А. А. KALMYKOV,
Doctor of Philology, Candidate of Pedagogics,
Professor of the Department of Theory and Practice of Public Relations Russian State University for the Humanities;
Russia, Moscow.
MEDIA INFORMATION AND PSYCHOLOGICAL AGGRESSION: PROTECTION AND COMBATING
Abstract. The author analyzes the content and weapons of th/г modem information war. Ways of confrontation of media information and psychological aggression are outlined, in particular, in thefield of professional training ofiourncdisSs.
Keywords: Ukraine, Western civilization, Russian world, Russian idea, Russian land, axiological war.
Похожие статьи
