ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ МИФЫ – ОДИН ИЗ СПОСОБОВ МАНИПУЛЯЦИИ СОЗНАНИЕМ АУДИТОРИИ
Люди, глядя на экран, испытывают двойственное ощущение: с одной стороны, они с каждым днем становятся все более информированными, а с другой стороны – они постоянно созерцают чужую жизнь, переживают страсти (свои и чужие), втягиваются в политические споры. Ежедневно перед ними разыгрывается многожанровый спектакль, в котором сопрягаются факты и вымысел, документ и его образ, созданный средствами телевизионного зрелища. Предъявленный зрителю на телеэкране мир становится одновременно и отражением реальности, и его мифологическим двойником.
Вырывая самые яркие события из многообразия современной жизни, придавая им зрелищную форму, телевидение уже изначально их корректирует: выбирается крупность планов, их последовательность, ритмическая их организация, светотональное решение, что оказывает прямое воздействие на рациональное восприятие. Мгновение, зафиксированное на электронном носителе, мумифицируется (по определению А. Базена) и превращается в часть мифологической среды, так как в поле зрения журналистов попадает либо значимое событие, влияющее на общество, либо (с их точки зрения) яркий герой с яркой биографией. В настоящее время апофеозом мифологического мышления являются выборы главы государства и попирание бывших кумиров. Каждое время рождает своих героев, с их именами связывается представление о будущем, об идеальном обществе, а «вчера» воспринимается как набор временных ошибок, которые необходимо исправлять.
Еще Аристотель говорил, что о людях можно судить по тому, каковы их боги. В ХХ веке на смену одним пришли другие боги, боги технократического мира: вожди, политики, ученые. Мифы ХХ века (политические, социальные, культурологические, космогонические) обрели новые формы, в которых, однако, прослеживается связь со структурой древних мифов. Это связано с тем, что миф, являясь синкретической формой сознания, не утрачивает эти качества и сегодня. По мнению М. Элиаде, мир мифа – это «абсолютная реальность».(2) Искусство, неоднократно отмечал П.А. Флоренский, разрывает пределы условного мира. Оно начинается с образов, через которые восходит к первообразам. Искусство показывает новую реальность, оно не сочиняет образ «от себя», а лишь снимает покровы с уже сущего образа: художник не накладывает краски на холст, а как бы расчищает посторонние налеты.(3)
Существенная черта художественного мифа – устойчивость и широкая историческая перспектива бытия мифологического образа во времени. Благодаря этому мифологическая форма позволяет избежать натуралистической достоверности и однозначности подачи материала, что создает условие для вневременного перевода «действия» в «образ».
На телевизионном экране черты мифа чаще всего проявляются в аналитических авторских программах, например, в таких, как программа Андрея Караулова «Момент истины». Будучи по образованию театральным критиком, ведущий часто использует приемы построения своих программ по принципу древнегреческих трагедий. Его сюжеты «вневременные», несмотря на то, что они отражают злободневные проблемы. Его интонации, трагические повторы одной и той же фразы или одного и того же слова, длинные паузы, несколько нараспев произносимые определенные места в монологах – все это напоминает по построению тирады Гомера или Софокла и изменяет естественное течение времени. Оно как бы застывает на мгновение, повисая в воздухе телеэфира. Музыкальное сопровождение усиливает это впечатление. Оно тревожно, многозначно и «незавершенно» одновременно. Документальные сюжеты также строятся по законам «застывшего» времени. Общие и дальние планы резко сочетаются с деталями, ошеломляя своим неожиданным монтажным переходом. Такая детализация, усиленная либо комментарием, либо музыкальным сопровождением, является «ударом» по психике зрителя. Одновременно с этим в структуру передачи включается сиюминутное документальное «событие» – звонок чиновнику, который повинен в том или ином действии или, наоборот, бездействии, его беспомощные или лживые ответы. А иногда телефон звонит и звонит, но никто не поднимает трубку. Все это почти театральное действо. Но такая форма воздействует на зрителей одновременно подавляюще и завораживающе. Одни считают, что передачи «Момент истины» нужны, так как они будоражат общество. Другие относятся к ним отрицательно. Как видим, форма и содержание программы А.Караулова, срастаясь в единое целое, создают современные «мифы» на злободневные темы.
В «информационном» обществе социальное мифотворчество, осуществляемое путем внушения и подражания мифам, играет огромную социокультурную роль. Мифы внедряются в сознание и подсознание, воздействуют на мировоззрение и чувства людей. Благодаря своей чрезвычайной насущности, эмоциональности, эффективности они обладают повышенной социокультурной живучестью. Жизненность мифа объясняется тем, что, опираясь на реальные факты бытия, он часто воспринимается как абсолют, непререкаемо, догматически.
Вообще существует два рода мифов. Первый (и наиболее древний) – «бессознательно-художественный» (К.Маркс) способ приспособления сознания человека к действительности. Выдающийся русский философ ХХ века А.Ф. Лосев писал о мифе: «Это не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность, это совершенно необходимая категория мысли и жизни».(4) Мифы древних греков, к примеру, были для них отнюдь не сказкой, а реальной жизнью, они входили в их «внутреннюю картину мира».
Другой род мифов – это пропагандистские мифы, создаваемые с целью маскировки реальной действительности для обеспечения стабильности той или иной социально-культурной структуры. Пропагандистские мифы мистифицируют действительность, создают ложное сознание. В России, например, за годы перестройки и реформ с помощью печати, телевидения и радио были справедливо разоблачены многие пропагандистские мифы советского времени. Так, «несущими конструкциями коммунистической системы» выступали мифы о частной собственности как о главном источнике социального зла, о неизбежности краха капитализма и торжества коммунизма, о руководящей роли рабочего класса и его коммунистической партии, о единственно верном социальном учении – марксизме-ленинизме. Сегодня их место заняли постсоветские мифы. «С одной стороны, интеллигенция ведет активную критику, рассеивая мифы и иллюзию, – пишет французский социолог Эдгар Морен, – с другой – вырабатывает идеи и мифы современного общества».(5) Типичными государственными мифами являются такие, как «Американская мечта», «Светлое коммунистическое будущее».
Мифы, несущие в себе важную иррациональную (в принципе, религиозную) компоненту, становятся частью традиции и играют важную роль в легитимации общественного строя в идеократических государствах. Однако миф и в современном обществе не утратил своего значения как важной формы массового сознания.
Структура мифа и характер его восприятия общественным сознанием хорошо изучены, что позволило создать в демократических государствах целую индустрию, фабрикующую и внедряющую мифы с целью манипуляции сознанием и поведением аудитории. Такие мифы, правда, редко становятся частью долговременной традиции, входящей в ядро культуры (подобно мифам Древней Греции или былинам об Илье Муромце). Однако в текучей мозаичной массовой культуре они могут занимать большое место, а главное, решать конкретные задачи по манипуляции сознанием населения. Для современного зрителя уже стали привычными повторы в информационных блоках, а затем интерпретация тех же самых фактов в аналитических программах, усиленная под определенным углом. Таким образом происходит манипуляция вниманием зрителя.
Немецкий философ Э. Кассирер говорит о целенаправленном создании мифов как средстве манипуляции массовым сознанием в политических целях: «Миф всегда трактовался как результат бессознательной деятельности и как продукт свободной игры воображения. Но здесь миф создается в соответствии с планом. Новые политические мифы не возникают спонтанно, они не являются диким плодом необузданного воображения. Напротив, они представляют собой искусственные творения, созданные умелыми и ловкими «мастерами». Нашему ХХ веку – великой эпохе технической цивилизации – суждено было создать и новую технику мифа (…). Это новый момент, имеющий принципиальное значение. Он изменит всю нашу социальную жизнь. Методы подавления и принуждения всегда использовались в политической жизни. Но в большинстве случаев эти методы ориентировались на «материальные» результаты. Даже наиболее суровые деспотические режимы удовлетворялись лишь навязыванием человеку определенных правил действия. Они не интересовались чувствами и мыслями людей…».(6)
Современные политические мифы действуют совсем по-другому. С самого начала они стремятся изменить сознание людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их поведение. Политические мифы действуют так же, как змея, парализующая кролика перед тем, как атаковать его. Люди становятся жертвами мифов без серьезного сопротивления. Они побеждены и покорены еще до того, как оказываются способными осознать, что же на самом деле произошло. И здесь особую роль играет то, что современный человек поглощает большую часть информации с телевизионного экрана, где визуальный ее образ часто начинает превалировать над звуковым, несмотря на то, что зритель одновременно воспринимает вместе с изображением и текст, и музыку. Однако визуальный ряд обладает определенной магией: он информирует и одновременно воздействует на чувства и воображение зрителя. Движущиеся образы заставляют зрителя сосредоточенно следить за действием, что, с одной стороны, обостряет внимание, а с другой – может рассеивать и переключать его. Поэтому нельзя не согласиться с мнением С.Г.Кара-Мурзы, который пишет, что «эффективность телевидения связана с тем, что оно мобилизует периферические системы внимания, что обеспечивает большую избыточность информации в центральной интегрирующей системе. Чем больше избыточность, тем меньше усилий требует восприятие сообщения».(7)
В США, по мнению американского профессора Г. Шиллера, главными идеями, утверждающими господство правящей элиты, выступают пять социальных мифов:
– об индивидуальной свободе и личном выборе граждан;
– о нейтралитете важнейших политических институтов: конгресса, суда, президентской власти и СМИ;
– о неизменной эгоистической природе человека, его агрессивности, склонности к накопительству и потребительству;
– об отсутствии в обществе социальных конфликтов, эксплуатации и угнетения;
– о плюрализме СМИ, которые в действительности, несмотря на их обилие, контролируются крупными рекламодателями, медиамагнатами и правительственными структурами и представляют собой единую индустрию иллюзорного сознания.
Последний вывод подтверждают и слова известного социолога М. Паренти: «СМИ отбирают большую часть информации и дезинформации, которыми мы пользуемся для оценки социально-политической действительности. Наше отношение к проблемам и явлениям, даже сам подход к тому, что считать проблемой или явлением, во многом определены теми, кто контролирует мир коммуникаций».(8)
Таким образом, основой политического манипулирования является создаваемая средствами массовой информации – и в первую очередь телевидением – «зримая» бессознательно-художественная реальность, которая может в корне изменить пропорции подлинной модели мира. Важной предпосылкой для манипуляции можно считать также и тот факт, что, обладая монополией на информацию, телевидение задает приоритеты событий. В мире происходят миллионы событий, но обсуждается только та их часть, которую ТВ и другие СМИ вводят в сферу внимания своей публики.
Наряду с фактором отбора информации существует не менее важный источник манипулятивной силы СМИ – слово. Возможность выражать мысль с помощью различных словосочетаний позволяет одному человеку воздействовать на восприятие окружающей действительности другим человеком. Если, например, критикующая правительство пресса говорит о «бомбежке населенных пунктов» в Чечне, то проправительственные СМИ сообщают об этих же эпизодах, как о «поддержке федеральных сил с воздуха». Одни комментаторы, оценивая экономическую ситуацию в стране, говорят о «безработице», другие – о «неполной занятости».
Манипулятивные возможности СМИ заключены в необходимости интерпретировать факты, комментировать их. Здесь все определяет уровень социальной ответственности журналиста: в какой контекст он вмонтирует факты, какими словами опишет их, что подчеркнет, о чем умолчит, как оценит.
Наиболее откровенно телевидение проявляет свои манипулятивные возможности в ходе избирательных кампаний. Особенно эффективно они интерпретируют результаты социологических опросов. Ведь одну и ту же цифру в одном контексте можно подать как успех, а в другом – как катастрофу.
Исследователь современной журналистики Г.В. Жирков считает, что существенную и целенаправленную роль в процессе мифологизации играет субъективный фактор. Избирательное, искусственное воспроизведение действительности вызывает эффект одномерного восприятия.(9) В основе механизма мифологизации лежат подтасовки, извращения фактов, событий, документов. Такие подходы все больше вносятся в политические отношения, в том числе с помощью имиджей. Устанавливаются ложные репутации, непростительно искажаются образы.
Мифы используют также для поддержания оптимистического взгляда на жизнь. Повод для создания мифов дают символы – «намеки реальности, невыразимой в словах».(10) Неоднократно повторенный миф становится носителем собственной истины, недоступной рациональному объяснению. Не случайно любая мощная телевизионная компания рано или поздно удостаивается наименования «империи лжи». Противоречащие друг другу сведения, полученные из альтернативных источников, также могут служить основой мифов.
При рассмотрении суггестивных функций современного телевидения одной из базовых категорий является понятие пространства и времени. Восприятие физических свойств реальности на телеэкране обычно уходит из-под сознательного контроля, подталкивая представление зрителя к мифологической стереотипизации. Дискурс о действительности концентрируется в одной точке пространства и определенной временной перспективе. «Современная жизнь носит ускоренный и многофакторный характер, кроме всего прочего и физическое расстояние разделяет людей, которые находятся в контакте друг с другом (…). Нет ни времени, ни возможности для личного знакомства».(11)
При переносе коммуникации с помощью современных технологий телевидения из ситуации «лицом к лицу» в положение, когда она ощущается реальной, непосредственной, но на самом деле не является таковой, возникает интуитивное ощущение, что зритель находится в одном пространстве и времени с другими людьми – «здесь и сейчас» («Здесь и сейчас» – аналитическая программа А. Любимова). Вся так называемая магия телевидения заключается в психорезонансе, в том, что его одновременно смотрит много народу. Но на самом деле массмедиа исподволь разрушают привычные для нас представления об основах мира. Хотя дискурсивно мы продолжаем действовать, исходя из этих представлений. Именно здесь возникает иллюзия, приводящая в результате к тому, что содержание коммуникации опознается как действительное, привязанное к реальности. Однако парадокс заключается в том, что телезритель как бы вынесен за рамки дискурса. Как пишет И.Л. Викентьев, «оборотная сторона этого явления (стереотипизации) заключается в том, что человек создает для себя удобную «псевдореальность», зачастую имеющую мало общего с реальностью подлинной, ибо даже то, что кажется бесспорным фактом, оказывается лишь очередным стереотипом».(12) Поскольку ситуация мифологизируется усилиями обеих сторон (автора и зрителя), то искажение или «создание особой псевдореальности» протекает в ходе «совместных» усилий участников дискурса. Со стороны автора передачи это может проявляться в отборе (сознательном или бессознательном) стереотипов, а зритель «включает» именно те стереотипы, которые для него являются жизненно близкими, актуальными, «правильными». Этому способствует сама специфика мифов: отдельно взятое общество в тот или иной период своего существования оперирует определенным набором мифологических структур. Иными словами, сами события в исторической перспективе являются фильтром или критерием отбора того или иного стереотипа.
Примером политико-мифологического дискурса могут выступать новостные теле- и радиопрограммы. Не ограничиваясь информацией, теле- новости оказывают на зрителя в высшей степени комплексное воздействие. Каждая такая программа имеет сценарий, где новости представлены в определенном порядке. То есть ее можно смотреть как своего рода метасообщение со своим подтекстом, преследующим утверждение или ниспровержение определенных ценностей, защиту чьих-либо интересов и тому подобное. Телевидение в символической форме отражает иерархическую структуру самого общества таким образом, что идеи, подрывающие сложившийся на данном этапе порядок, показываются либо в проблемном ключе, либо вообще игнорируются создателями программ.
К примеру, в новостях западных телекомпаний информация о странах третьего мира, как правило, представлена в «катастрофическом» ключе – беспорядки, стихийные бедствия, политическая и экономическая нестабильность (мифологический смысл – в противопоставлении всего этого стабильной западной цивилизации как предмету подражания). В новостях телекомпаний России прослеживается критика негативных сторон западного уклада жизни (например, репортажи о неоднократных случаях насилия среди детей в школах или о массовых убийствах в различных учреждениях). Особенно хорошо для решения задачи мифологизации приспособлено так называемое «саммари» (summary), или «шпигель» – краткое изложение основного содержания выпуска, которому отводится очень важная функция – привлечь внимание аудитории. Интересно, что многократное повторение таких «основных тем» выпуска в течение дня приводит к тому, что они настолько прочно фиксируются в головах телезрителей, что смысл происходящего уже не ощущается так остро.
Наибольшая мифологическая напряженность наблюдается вокруг слов, выражающих центральные для данной культурно-политической концепции ценностные понятия. Словарный состав (точнее, его свойство классифицироваться по эмоциональной окраске единиц) дает богатые возможности для ненавязчивой поляризации отношения аудитории к излагаемому материалу, что способно привести к непредсказуемо нелогичной интерпретации сообщения. Например, «американская военная машина» звучит недвусмысленно агрессивнее, а значит, и опаснее, чем «американские вооруженные силы».
Обратимся к другому аспекту культурно-политического дискурса – ролевой структуре. Как известно, общество структурировано иерархично: все его члены принимают на себя определенные роли, обусловленные совокупностью признаков данной формы или стороны общественной жизни. Принятие на себя человеком той или иной социально-культурной роли означает необходимость выполнять некий круг обязанностей в ответ на соответствующие ожидания окружающих. Ни в одном из известных источников не упоминается тот факт, что любой оформленной социальной роли должен сопутствовать некоторый набор мифологем, которые либо участвуют в описании этой роли, либо ассоциируются с ее исполнением. Мифологемы такого рода могут наследоваться от вида человеческой деятельности в целом.
Со стороны получателя теленовостей присутствуют некоторые смысловые и структурные ожидания, но особенностью этой ситуации является то, что при помощи логики и рассудка мифологические тексты новостей проверить нельзя. Поэтому немедленно включается в работу интуиция: услышанное берется телезрителем на веру. Восприятие новостного сообщения опирается на его узнаваемость, поскольку процесс восприятия является реализацией мифологической концепции.
Таким образом, сочетание пространственно-временного дискурса с мифологической концепцией оказывается весьма плодотворным при исследовании такой стороны общественной жизни, как культурно-политическое функционирование ТВ. Смысловые эффекты, генерируемые любым значимым видом человеческой активности, приводят телезрителя к мысли о необходимости постоянного поиска возможности проникновения в слои происходящего «на наших глазах», которые могут являть собой разительно отличную от внешних признаков картину. Средства коммуникации радикально меняют количество, состав и структуру взаимодействия между горизонтами символического мира человека. В этой связи привлечение семиотического и лингвистического инструментария может дать ценные результаты с точки зрения освещения истоков современной цивилизации, анализа ее нынешнего состояния, а также тенденций и перспектив развития.
Литература
1) Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2000. С. 166.
2) Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995. С. 142.
3) См.: Флоренский П.А. Иконостас. Собр.соч. Т.1. Париж,1985. С.15-21.
4) Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Миф. Число. Сущность. М., 1994. С.112.
5) Цит по: Кузин В.И. Психологическая культура журналиста. СПб., 2000. С.112.
6) Кассирер Э. Техника современных политических мифов. М., 1997. С.65.
7) Кара-Мурза С.Г. Цит. соч. С. 171.
8) Паренти М. Чернорубашечники и красные: рациональный фашизм и свержение коммунизма. Сан-Франциско, 1997. С.122.
9) См.: Жирков Г.В. Проблемы изучения механизма мифологизации в журналистике // Вестн. Моск. ун-та. Сер.10. Журналистика. М., 1992. №3. С.47.
10) Померанцева Н. Что такое искусство. Человек и природа. 1992. № 10. С.37.
11) Померанцева Н. Что такое искусство. Человек и природа. 1992. № 10. С.37.
12) Викентьев И.Л. Приемы рекламы и Public Relations. СПб., 1995. С.41
Похожие статьи
Версия для печати
